Ну что ж, поздравьте: мой ужасно маскулинный рассказ опять не пустили в мимимишную бабическую литературу. Причём, как и в прошлый раз, мой текст даже не дошёл до жюри - его не пропустила туда Анонимная Атборщица. Поэтому участвовать в конкурсах "Литреса" я больше не буду, и другим не советую. Но есть и хорошая новость: вы можете прочитать этот страшный рассказ прямо здесь и сейчас! Публикация посвящается тем несчастным девушкам, которые лелеяли красивые мечты в литинститутах, а теперь влачат жалкое существование в Ассоциации Анонимных Атборщиц.

# # #

Он знакомился с ними в метро. Это был его персональный лайфхак: девушки, которые ждут, слишком долго ждут своих неторопливых парней.

Не то чтобы он специально искал способы лёгкого пикапа, просто случайно заметил. Договорился однажды с приятелем встретиться на «Маяковской», приятель опаздывал, а он стоял и злился, что такое дурное место для встречи выбрали – акустика просто адская, поезда словно по голове едут... И тут рядом нарисовалась совершенно роскошная блондинка с четвёртым размером, прямо топчик инстаграма, и тоже стала смиренно ждать кого-то в этом грохоте. А потом ещё одна, тоже ничего такая, маленькая и остроносая, встала в центре зала. И между ними, тремя неподвижными точками в потоке, словно бы натянулась невидимая нить: кому же первому повезёт? Как ни странно, повезло ему. Приятель долго извинялся за опоздание, а он всё смотрел на тех двоих, ещё ждущих и как бы проигравших.

Тогда и подумалось – а ведь отличная ситуация, чтобы подкатить. Всяко лучше, чем в столовой бизнес-центра, куда все коллеги-кодеры дружно выползают на обед и окружают таким вниманием кучерявую кассиршу с бэджиком «Любовь», что ей остаётся только отшивать их презрительным взглядом, бросая дежурное «Приятного!» вместе с чеком. Чего именно «приятного» она всем желала, никто из их офиса так и не узнал – вечером за Любовью приезжал папик на бэхе, и менять его на лохов с ноутами она не собиралась.

Другое дело – ждущие в метро. Хотя вначале он не очень-то верил, что получится. Несколько дней просто наблюдал, благо ждать на станциях никому не запрещается. И сделал удивительное открытие: некоторые ждут очень долго. Ты уже думаешь, что ошибся, и вон та самоуверенная цыпа присела на «Таганской» просто отдохнуть да полистать свой бесконечный фейсбук – но нет, после целого часа ожидания к ней подваливает какой-то плюгавенький тип, и даже не напрягается объяснять свою задержку, а она ещё и радуется, дура.

Следующее открытие было ещё круче: со ждущими не только легко знакомиться, но и легко расставаться. Случаи бывают разные, конечно – пару раз его жёстко отшивали, а в другой раз опоздавший дружок девушки очень некстати появился и начал бычить... Но в целом, заждавшиеся почти всегда были рады немного наказать своих непунктуальных кавалеров. Особенно если давить на солидарность с другим брошенным: он обычно делал вид, что тоже давно ждёт свою подругу, а она такая-сякая, вот и у вас, я вижу, похожая ситуация – да, представляете, уже минут сорок жду – а давайте оставим их с носом и прогуляемся без них – выпить? – почему бы и нет... Зато с утра их обычно настигает раскаяние. Месть тормозному бойфренду состоялась и даже наверное слишком, знаешь, нехорошо получилось, он конечно гад, но я поняла, что не могу без него, надо вернуться, но мы же останемся друзьями, ты звони если что, да?

Он тоже расставался без сожалений, его толкал к новым победам спортивный интерес – ведь завтра его метод сработает с другой, и ещё одна фотка получит свои лайки на внутреннем форуме, от тех самых коллег, которые продолжают бездарно клеиться к одной и той же кассирше. Так и репутация строится, после каждой новой фотки обязательно прибежит за советом очередной задрот, чаще всего из понаехавших. Про метро он им конечно не рассказывал, просто рекомендовал не увлекаться онлайновыми сервисами знакомств, там теперь сплошные динамщицы, разводят лохов на раз. А по живым встречам вполне хватало общих советов. Когда обезьянам в несвежих футболках объясняешь, как пользоваться триммером или выбирать рубашку, для них даже это – откровение.


В тот вечер он начал охоту с «Баррикадной». Её розовые стены хорошо расслабляют глаз после рабочих мониторов, ну и вообще такой романтический настрой сразу... Правда, со знакомствами тут не фонтан. Он болтался по станции с четверть часа, но в центре зала остановилась лишь одна сутулая школьница в чёрной неопреновой маске с белыми бабочками. Или не школьница, а старушенция – с этим маскарадом не разберёшь. Хотя ему это пока не мешало: вялотекущая эпидемия тянется уже полгода, народ устал от страшилок, поэтому требование надевать маску граждане выполняют лишь на входе, а потом снимают. Не все, конечно. Но такие, каких он искал – молодые, симпатичные и ждущие – обычно не любят закрываться.

Он оставил позади сомнительную карлицу с мотыльками на лице (наверное, всё-таки школьница, тут же выход к Зоопарку, они там постоянно тусуются) и перешёл на кольцевую линию. Розовый цвет колонн сменился на более тёмные оттенки красного.

Вот это уже недетские картинки. На «Краснопресненской» ему везло дважды, и он с удовольствием вспоминал их, разглядывая эротичные узоры багровой яшмы на колоннах этой станции. Но сегодня даже помедитировать на яшме не удалось. Только лишь он устроился на скамейке в центре зала, готовый к охоте, как прямо перед ним стала собираться компания туристов с рюкзаками и пенками. Их скопилось уже около десятка, а по их крикам и дурацким шутками было ясно, что эти козлы будут скакать здесь ещё долго, ожидая всех своих опоздавших. Рядом с таким стадом не очень-то...

Ладно, попробуем другие клёвые места. Ему нравились старые кольцевые станции, где есть большой светлый холл со скамейками, а перроны отгорожены широкими колоннами, так что получается меньше шума, чем на открытых платформах. Вот и любимая «Белорусская»: своды с лепными символами плодородия, плиточные узоры-вышиванки на полу. А в центре, у перехода – сразу три такие интересные... и все в масках! Да что за день сегодня?!

И даже на «Новослободской», в этом прекрасном средневековом дворце с хрустальными витражами, вся романтика в тот вечер была испорчена намордниками. Он понял, что это какая-то всеобщая заморочка. На работе так упахался к концу недели, даже новости не почитал. Хотя можно догадаться. Небось мэр объявил «вторую волну», полицейские патрули активизировались, по соцсетям полетели вопли оштрафованных хипстеров... вот они и боятся теперь маски снимать.

Но что же делать? Он прошёлся по шахматному полу станции, принуждённо разглядывая огромную тарелку-люстру. Заметил камеру наблюдения. Как раз на днях коллеги в офисе сокрушались, что от этого маскарада разоряются компании, продающие системы распознавания лиц. А он сидел рядом и думал – вот ведь идиоты, переживают за чужие миллионы и не врубаются, какие проблемы будут у них самих. И так-то не умеют нормально заговорить даже со знакомой продавщицей. А уж если тёлка в маске – вообще никаких реакций не считаешь с лица. Вон как у той, что стоит у торцевой стены под мозаичными колосьями. Одни только глаза видны над респиратором, большие и тревожные.

Подошёл поезд. Двери открылись, и он увидел, как из потока пассажиров выныривает паренёк в клетчатом пиджаке, бежит против течения – как раз к той девушке под колосьями. Ага, вот и этот дурацкий эффект. Может, она сейчас улыбнулась, увидав своего долгожданного? Или наоборот, поджала губки, злится на него за опоздание? Но лицо-маска никак не меняется, ничего не отражает, лишь те же тревожные глаза. Не, как-то криповато знакомиться в таких условиях.

Ладно, в другой раз. Через несколько дней опять все расслабятся, тогда и поиграем. Он прокатился по кольцу до «Комсомольской», пересел на красную ветку и поехал домой, на северо-восток, размышляя о том, как решают эту проблему радикальные мусульмане, у которых женщины вечно закутаны с ног до головы. По фигуре выбирают, что ли? По глазам и голосу? Попутно заметил, как при удалении от центра меняется состав пассажиров. Хорошо одетых меньше, азиатов больше. Но с другой стороны, на этих станциях за кольцом народ не особо заморачивается с маскарадом, как в центре. Вон, заходят весёлые ребята безо всяких масок, зато с пивом. Может, попробовать здесь? Голос из динамика объявил, что двери закрываются, но он успел выскочить в последний момент.

И тут же пожалел. Станция «Сокольники» была серой и какой-то слишком прямоугольной. Узкий перрон с тонкими колоннами открыт всему железнодорожному грохоту, и к тому же перегорожен в центре эдакой ступенчатой пирамидой, где весь народ с двух сторон поднимается на маленький пятачок, а уже оттуда через тоннель на улицу. На таких проходных станциях нормальные люди не назначают свиданий, в крайнем случае встречаются наверху, около касс, или снаружи у выхода. Он пробовал и такие варианты, но признал их неудобными. Если каждый раз выходить за турникет, билетов не напасёшься.

Народ, толкавшийся на лесенке, постепенно схлынул, и он увидел наверху, на том самом пятачке, стройную фигуру в зелёном плаще. Она повернулась, волна каштановых волос выплеснулась за плечо... ну конечно, и тут маска. Но не дешёвая мятая салфетка. А очень стильная такая, дизайнерская – плавные округлые контуры, вертикальный шов посередине. И цвет приятный, салатовый, явно к плащу подобрано. Ему захотелось увидеть, какие у неё глаза.

Нет, ещё рано. Лучше пройти мимо лестницы – и в дальний конец платформы, словно расчётливый пассажир, которому обязательно нужен первый вагон. В своих прошлых опытах он вывел критическое время ожидания: двадцать минут. До этого не имеет смысла подкатывать, они тогда ещё ждут в хорошем настроении. А вот когда ожидание затягивается – начинают скучать... и готовы общаться.

Два поезда прогрохотали, останавливаясь, и снова разъехались. Потом ещё два. Вот теперь пора самому изображать заждавшегося и забытого. Он поднялся по лестнице на пятачок, выбрав момент, когда незнакомка в зелёном плаще стояла спиной. И ещё минут пять провёл в ожидании, искоса наблюдая на ней. Пожалуй, лет двадцать пять. Фигура всё-таки отличная, да и движения... Она время от времени прохаживалась по пятачку, несколько шагов до лестницы и обратно, очень плавная такая походка, но бодрая, молодая. А какие ноги, настоящая модель!

Он тоже прошёлся туда-сюда. Траектории пересеклись, глаза встретились – у неё были светло-карие, как песчаный пляж. Он улыбнулся и произнёс заготовленную фразу, эдакий сочувственный полувопрос.

О нет, у неё не свидание, просто подружка-соседка, обычно вместе после работы идём домой, но она часто опаздывает и забывает предупредить, да, бывают такие люди хаоса, наверняка это у неё сейчас свидание, а потом скажет, что кабак был в подвале и телефон не ловил. Нет, конечно, подожду ещё, одной идти через парк не хочется. Да, здесь недалеко, вообще-то нормальный район, просто в парке такая культура, ну вы знаете, если девушка одна, сразу лезут знакомиться... Проводить? А вы разве не дождётесь свою...? Да ладно, целый час?! Ну, тогда и правда, чего мы теряем время из-за таких...


На улице уже начало темнеть, у выхода из метро цыгане продавали светящиеся вертушки и воздушные шары. Он заметил, что она не спешит снимать маску. Видимо, в новостях действительно страшилок наговорили. Пробежав глазами по вывескам, он предложил зайти выпить кофе, вон там вроде «Шоколадница».

Хитрость не сработала: она ответила, что кофе тут паршивый, да и публика не лучше. А может, она потому и осталась в маске, осенило его. Она же местная, её тут могут узнать. Не исключено, что и хахаль суровый где-то рядом обитает. Вот и не хочет девочка палиться. Ну и молодец, так даже интересней.

В парке оказалось неожиданно уютно. Он припомнил, как бывал тут со школьными приятелями в выпускном классе, но тогда картинка в памяти осталась неприглядная: голые деревья, промозглый мартовский ветер, водка из пластиковых стаканчиков. И ещё там были какие-то облезлые вороны, а может утки, в которых они кидали от скуки снежками из последнего грязного снега. С тех пор парк заметно подновили, расчистили и обвешали лампочками, осенняя листва усиливала эту тёплую подсветку, да и на самом деле очень тёплый октябрь в этом году, и народ вокруг вполне приличный, слева на большой веранде даже танцуют – прямо праздник какой-то. Но только он об этом заговорил, как его спутница сказала, что не любит толпу, и свернула на боковую дорожку.

Он с усмешкой озвучил догадку: она наверняка работает в офисе со множеством дурно одетых и слишком разговорчивых фриков. Да, ответила она, у людей теперь совсем нет вкуса – и он стал развивать тему, в которой наметилось взаимопонимание. О-о, эти опенспейсы просто бесят, чувствуешь себя как селёдка в бочке, сам несколько раз менял работу из-за этого. Но сейчас полегче, всех же прогнали на удалёнку из-за эпидемии, только дважды в неделю надо ездить в офис на встречи. В целом-то компания перспективная, пишем мобильные приложения на заказ, чего только народ не придумает, лишь бы дальше тупить в смартфоны, вот недавно написали чат для домашних животных, якобы им не хватает общения, так на тестировании мы просто падали от хохота...

За разговором они совсем удалились от шумных центральных аллей с разноцветными огнями ларьков, и шли теперь по узкой гравийной дорожке среди деревьев, шурша опавшей листвой. Наверное, здесь легко заблудиться, сказал он. Подумал, что звучит двусмысленно, и сразу добавил ещё одну смешную историю – о том, как заблудился однажды в лондонском Гайд-парке: пытался найти тот знаменитый угол, где выступают всякие безумные ораторы, вместо этого нашёл только собачье кладбище, но ораторов так и не увидел. А уж тут-то, в Сокольниках, парк вообще огромный, прямо дикий лес... Хотя планировка вроде несложная. Кажется, все эти просеки сходятся лучами к центральной площади?

Да, ориентироваться здесь просто, сказала она. Когда надо к главному входу, идёшь на эту идиотскую музыку, её издалека слышно. А если хочется спокойно погулять, идёшь от музыки в другую сторону, вот и всё.

Он согласился, что при всех улучшениях в парке ничего не смогли сделать с этой шашлычной попсой, всё тот же бездарный «бум-бум» из всех забегаловок, а ведь люди приходят сюда отдохнуть на природе... Говоря это, он про себя отметил, что они начали со скромного «проводить домой», а теперь уже обсуждают «прогулки» и «отдых». Это хорошо, первая стадия сближения удалась. Только бы зарулить ещё разок на ту аллею, где был ресторанчик, да взять у них бутылку...


Берег пруда открылся внезапно – будто кусок леса вдруг провалился в тёмное зеркало воды, подсвеченное одиноким фонарём на той стороне. У самого берега стояла древняя чугунная скамейка, похожая на широкое кресло. Его спутница медленно подошла к скамейке, но не села, а лишь оперлась рукой на спинку, глядя на воду. Потом обернулась, молча посмотрела на него. И этот взгляд словно подхлестнул в нём кого-то другого, скрывавшегося и ждавшего.

Вмиг оказавшись рядом, он обнял ей сзади, поцеловал в шею – и испугался: не слишком ли быстро всё? Однако она не отстранилась, а наоборот, прижалась к нему ягодицами ещё сильней, наклонившись вперёд к скамейке и выгнув спину. Под плащом у неё была юбка из какой-то жесткой ткани, и тут же на контрасте – такая нежная голая кожа, по которой уже скользят его руки, дальше, дальше, теперь самому расстегнуться...

Он вошёл в неё так легко, как никогда не получалось с другими в этой позе, стоя сзади – наверное, это из-за её роста, такие длинные ноги, очень удобно, да, вот так, вот так, и ещё раз, и ещё. Она задрожала, и он почувствовал, что теперь движется в её ритме, всё быстрей, быстрей – пока тишину не разорвал этот странный высокий звук, какой-то скрежет.

Ещё не понимая, что это, он схватил её за волосы, зацепив петлю от маски, и в кленовом свете дальнего фонаря увидел, что вся нижняя половина её лица – это клюв, блестящий приоткрытый клюв, из которого вылетает тот самый звук. Он дёрнулся назад, но она не отпускала, лишь ещё крепче сжала его там, между ног, и снова издала пронзительный птичий крик.

А потом он услышал такой же мерзкий клёкот со стороны леса. И второй раз, уже ближе.

(Москва, октябрь 2020)