Шатры бедуинов еще до принятия ислама делились на мужскую и женскую половины, но гарем в халифате появился довольно поздно. Его не было ни у праведных халифов, ни у Омейядов. Для первых Аббасидов гарем был скорей понятием, чем местом: слово «харим» обозначало всех женских обитателей дворца или вообще всех домочадцев. 

Знатные женщины в это время жили в собственных домах и дворцах и имели свой штат прислуги. Только при сравнительно позднем халифе аль-Мутадиде гарем стал женский частью общего дворцового комплекса, куда имели вход лишь сам повелитель и несколько евнухов. Здесь образовалось особая среда, изолированная от мира, полная праздности, соблазнов и интриг, утонченной роскоши и скуки. 

Жены и рабыни

Сведения о гаремах времен халифата очень малочисленны и скупы. Почти все доступные нам знания из этой области были получены только в XIX веке, когда европейцы стали частыми гостями в Турции. В эпоху Аббасидов это было закрытой темой. 

О гареме Харуна ар-Рашида известно только то, что визирь Яхья запирал его ночью на ключ. Кто-то утверждал, что в нем жили тысячи наложниц и певиц, а кто-то – что только двадцать четыре. Аль-Мутаввакиль якобы содержал четыре тысячи наложниц и с каждой из них делил постель. 

Намного больше известно о женах халифов, часто игравших важную роль в государстве. В одном из прошлых постов я уже писал про мусульманскую Клеопатру  Умм Салам, вскружившую голову аббасидскому халифу Абу-ль-Аббасу. 

У его преемника аль-Мансура была не менее известная жена — Умм Муса, от которой он имел двух сыновей. При заключении брака Умм Муса настояла, что у халифа не должно быть других жен и наложниц, кроме нее.   

Следующий халиф аль-Махди женился на Рите, дочери Абу-ль-Аббаса, которая приходилась ему двоюродной сестрой. От Риты у него было два сына, но наследниками стали не они, а сыновья от его любимой рабыни Хайзуран. 

Будучи еще принцем, аль-Махди купил ее на невольничьем рынке во время хаджа в Мекку. По легенде, она была продана в рабство собственными родителями, а необычное имя — Хайзуран значит «Тростинка» — получила за стройность и хрупкость своей фигуры. 

Став халифом, аль-Махди немедленно освободил ее от рабства и сделал своей женой. Считается, что аль-Махди без ума любил Хайзуран, но это не мешало ему каждую ночь предаваться новым любовным приключениям и окружать себя прекрасными наложницами и певицами, которые регулярно поставлялись ко двору. Говорили даже, что у него был роман с ее сестрой Асмой. 

Несмотря на это, до самой смерти халиф сохранил с Хайзуран любовные и дружеские отношения. Она родила ему не только двух сыновей, ставших новыми халифами, но и дочь Бануку – красавицу и смуглянку, такую же стройную, как ее мать. Халиф обожал свою дочь и позволял ей много вольностей — например, ездить в своей свите в одежде мальчика. 

Харун ар-Рашид, сын аль-Махди, тоже женился на своей двоюродной сестре Зубейде, а потом еще на двух, Умм Мухаммед и Аббасе. Но его любимицей всю жизнь оставалась Зубейда по прозвищу «сливочный шарик»: такое имя дал ей аль-Махди за белизну кожи. Харун, без ума влюбленный в Зубейду, подарил ей в Багдаде целый квартал, где было несколько дворцов, сады и огромный штат прислуги. 

О женах следующих халифов ничего неизвестно – возможно, они вообще перестали жениться и ограничивались наложницами. Во главе гаремов в это время становились матери халифов, а их обитательницы оставались безымянными. Исключением стал брак аль-Мамуна с Буран, дочерью Хасана ибн Сахла. Свадьба, которую устроил отец невесты, была так роскошна, что ее потом вспоминали несколько столетий. 

Наложницы и дочери

Поскольку наложницы были рабынями, а ислам запрещал обращать в рабство мусульман, в гарем халифа попадали в основном иноземки. Персиянки ценились за знатность, берберки – за страстность и искусность в любви, византийки – за аристократизм и утонченность. Иногда в наложницы попадали дочери бедняков, добровольно продававших их в гарем, если у них были для этого подходящие данные. 

Все это приводило к тому, что дети халифов, включая и наследников престола, оказывались детьми рабынь. Матерью аль-Мансура была берберка из Северной Африки, матерью аль-Мамуна – персиянка из Средней Азии,  аль-Мустаина — славянка из Восточной Европы. Все они разбавляли арабскую кровь Аббасидов, поэтому многие из них были арабами в лучшем случае наполовину.

От наложниц требовались красота, красивый голос, способности к пению, утонченность, образованность, остроумие, умение вести беседу и слагать стихи. Они должны были представлять собой воплощение культуры и одновременно сексуальной привлекательности. 

Попасть в гарем халифа считалось удачей, лучшей карьерой для женщины, не имевшей возможности выразить себя как-то иначе. Они участвовали в ночных пирушках халифов, развлекали его самого и его гостей. 

Самых талантливых наложниц окружали восторг и поклонение, в них без ума влюблялись молодые принцы. При этом их могли свободно продавать и покупать, часто за большие деньги. Наложница Басбас была куплена в гарем за 17 тысяч золотых монет. 

Харун ар-Рашид не смог купить рабыню Инан, поскольку ее хозяин запросил за нее немыслимую сумму –  сто тысяч динаров. Однако после смерти ее владельца Инан была продана с аукциона на невольничьем рынке всего за 250 тысяч дирхемов — и не Харуну, а какому-то неизвестному поклоннику, увезшему ее в Хорасан. 

Наложницы в гареме иногда влюблялись друг в друга, хотя это было запрещено под страхом смерти. Халиф аль-Хади лично поймал двух рабынь, занимавшихся любовью «под одним одеялом», и отрубил им головы.

О дочерях халифов мало что известно. Их выдавали замуж за родственников из клана Аббасидов или за влиятельных Алидов, но чаще всего об их судьбе ничего не сообщается. Для истории и историков аббасидских принцесс словно не существовало. 

Кроме уже упомянутой Бануки, исключением можно назвать Улайю, дочь аль-Махди, которая прославилась как поэтесса. Она не могла появляться на публике и выступать со своими стихами и песнями, как мужчины, и только иногда пела за занавеской, когда собирались близкие родственники. 

Говорили, что она носила на лбу особую повязку, чтобы скрыть некрасивую родинку, и пела только во время менструаций, потому что в такие дни женщинам запрещено молиться: молитвы Улайя заменяла пением.

Уродина

При Аббасидах у арабов появилась странная мода давать красивым девушкам неприятные имена. Одну из самых знаменитых и влиятельных наложниц в гареме аль-Мутаввакиля звали Кабиха, то есть «уродина», хотя она отличалась редкой красотой.

Халиф обожал свою рабыню и проводил все свободное время в ее обществе, забыв о государстве и политике. Гораздо большее значение для него имели подробности гаремной жизни, полной изысканных развлечений и удовольствий. 

Однажды, рассердившись на Кабиху, он бросил в нее подушкой, а потом попросил придворного поэта сочинить стихи, чтобы успокоить расплакавшуюся девушку. В другой раз она написала его имя черным мускусом на своей белоснежной щеке – сегодня это назвали бы «сигной», – чем привела правителя в восторг.

Любовь халифа к Кабихе сделала наследником престола ее сына аль-Мутазза. Праздник, устроенный в честь обрезания мальчика, едва не затмил своей роскошью свадьбу Буран. Летописцы потом долго вспоминали, как Кабиха приказала отчеканить миллион новых дирхемов с именем аль-Мутазза и раздавала монеты гостям и слугам. 

Несмотря на свое богатство, Кабиха отказалась помочь деньгами сыну, когда тот не смог расплатиться с тюркской гвардией.После свержения аль-Мутазза она бежала через подземный туннель, прокопанный под ее дворцом, и унесла с собой все свои сокровища. Ее сын был убит разъяренными гвардейцами.

Позже, боясь, что ее все-таки разыщут, она сама явилась к предводителю тюрок аль-Васифу и предложила ему полмиллиона динаров, которые тот принял. Однако кто-то из слуг выдал местонахождения остальных ее сокровищ – подвал, скрытый за потайной дверцей маленького дома. 

Посланные туда люди нашли миллион динаров и три корзины с изумрудами, жемчугом и рубинами, стоившими не меньше двух миллионов золотых. Когда все это отдали аль-Васифу, он воскликнул: «Да проклянет ее Аллах! У нее были такие сокровища, а она отказала своему сыну в деньгах, которые могли спасти ему жизнь». 

Кабиха умерла при халифе аль-Мухтади в ссылке в Мекке.

Неприятность

Другой известной наложницей была Шагаб, что значит Неприятность. Ее сына, тринадцатилетнего аль-Муктадира, по малолетству жившего еще в гареме, сделал халифом предводитель тюрок евнух Мунис.

Шагаб в это время стала главой гарема и приобрела богатство и авторитет, связанный с ее влиянием на сына. Ей принадлежало множество земель, торговых лавок и складов с зерном. Женская часть дворцового комплекса в Багдаде при ней превратилась в отдельное государство со своим «диваном», секретарями и управляющими поместьями. 

Вступив на трон, аль-Муктадир продолжал много времени проводить в гареме, куда не было доступа мужчинам, поэтому даже визирям приходилось общаться с ним через женщин. Большое влияние имела не только сама Шагаб, но и подчиненные ей управительницы гарема – Фатима, Умм Муса, Сумаль, Зейдан. Однажды Умм Муса низложила своей властью визиря Али ибн Ису только за то, что он по недоразумению отказал ей в приеме.

На гарем в это время тратились огромные средства: при общем доходе государства два с половиной миллиона динаров больше семисот тысяч уходило на содержание халифских женщин и их прислуги. Шагаб распоряжалась этими средствами единолично, и аль-Муктадир во время восстания карматов вынужден был просить у матери денег, потому что ему было нечем платить армии. Выданные ею полмиллиона динаров спасли Багдад и халифат.

После убийства аль-Муктадира новый халиф аль-Кахир лично пытал Шагаб, подвесив ее за ногу и требуя отдать спрятанные деньги. Но денег уже не было, остались только дорогие платья, шитые золотом ткани и благовония, за которые удалось выручить около двухсот тысяч динаров. После пыток Шагаб посадили под замок в одной из комнат дворца, где она умерла через девять месяцев. 

После этого багдадский гарем, просуществовавший во всем великолепии в течение двухсот лет, больше не достигал прежней пышности и красоты. Однако он стал легендой и образцом, которому старались следовать все правители исламского мира.