Поспать брат Никодим любил. Поэтому внеурочную побудку воспринял очень неодобрительно. Игнорировать, конечно, не стал: коли подняли – значит, для чего-то надо. Но про себя буркнул пару неласковых. Неторопливо оделся и вышел из кельи.
Коридор был явно не монастырский. Что не удивляло: для прогулок по монастырским коридорам будить среди ночи не станут. Брат Никодим прошлёпал до противоположной двери и открыл.
В солидных размеров полутёмном зале пребывало великое множество народа. Пребывало в унынии великом класса “мы все умрём”, давая тем самым ответ на один вопрос и множество вопросов других.
-- Ну, господа православные, атеисты, а также, если таковые имеются, представители иных конфессий, -- сразу же перешёл к делу брат Никодим, - что грустим?
-- Как будто не знаешь, -- выплыл кто-то.
-- Да я так, мимо проходил.
-- Как проходил!? – встрепенулись присутствующие.
Покосившись на растворяющуюся в стене дверь, брат Никодим выдал стандартную заготовку:
-- Явлен сюда по пока не ясной мне причине.
-- Кем!?
-- Молились?
-- Э-э-э, -- разнеслось по залу.
-- Плохо молились! Господь чуть слух не сорвал! Но всё-таки услышал, и вот я здесь.
Десятки глаз и рук потянулись к нему, а какой-то мужик принялся требовать немедленного личного спасения, аргументируя тем, что является великим русским писателем и в душе истинно верующим, а также обещая немедленно после завершения операции уйти в монастырь и жертвовать на богоугодные нужды не менее четверти будущих гонораров. Успокоив назойливого просителя тычком в челюсть, брат Никодим объяснил, что никаких персональных избавлений не будет, момент свершения чуда целиком на совести вышестоящего начальства, но всё, что в силах скромного служителя божьего, приложит и использует. После чего попросил проинформировать, в чём, собственно, проблема.
-- Так вы разве не знаете? – заволновалось в толпе.
-- Стадо заблудших овец, -- в сердцах пробормотал бедный священнослужитель, -- мужского рода.
К счастью, несколько ещё здравомыслящих сумели сбивчиво рассказать, что все здесь собравшиеся отданы на растерзание какому-то злому духу. Который пока никого и пальцем не тронул, но демонический хохот и скрежет затачиваемого режущего инструмента, доносящиеся из-за двери, не оставляют никаких сомнений.
-- Какая дверь? – выхватил главное брат Никодим.
Пальцы дружно указали на людскую массу.
-- Расступись, православные… и прочие! – рявкнул священнослужитель.
Толпа раздалась, обнаруживая искомую дверь. Стандартную большую железную со злобными рожицами, выдающую то ли консерватизм сил зла, то ли их скудоумие в выборе интерьеров. Брат Никодим вздохнул, подошёл и постучал.
-- Кто посмел побеспокоить меня!? – прорычало изнутри.
-- Доброволец, -- скромно ответствовал монах.
-- Ну ничего себе!
Дверь открылась, и появился демон. Стандартной демонической внешности, столь рельефной и выпирающей, что находящиеся в помещении дамы взвыли от восхищения.
-- Роскошно, -- прокомментировал брат Никодим.
Ибо врать он не любил, а что-нибудь сказать хотелось.
Демон наклонил бычью голову, увенчанную почему-то бараньими рогами, и пророкотал:
-- Кто ты, ничтожный?
-- Раб божий Никодим, -- представился священнослужитель, после чего решил уточнить. – Хотя раб – это, скорее, дань традиции, анахронизм. Более правильным будет считать меня слугой.
-- Я не звал тебя, раб! – Демону больше понравился первый вариант.
-- Начальство, -- развёл руками брат Никодим. – Раз приказали, приходится и без приглашения.
Демон соизволил разглядеть его попристальней:
-- Так ты служитель местного культа?
-- Ну, для культа мы великоваты, да и повсеместного было бы более правильно, но в целом да.
-- И пришёл спасать толпу этих ничтожеств?
-- Работа такая, -- кивнул брат Никодим.
Демон захохотал:
-- И ты думаешь, что я испугаюсь твоего хозяина!?
-- А Его не надо бояться, -- ответил монах. – Он этого не любит.
Демон осёкся:
-- Чего же я тогда должен бояться?
-- Дел своих неправедных, -- буркнул брат Никодим.
-- Что хочу, то и делаю!
-- Да. А потом отвечаешь за содеянное. Ответственности не боишься?
Демон запнулся.
-- Как дети малые, -- вздохнул брат Никодим. – Нашкодил, и в кусты.
-- Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь!?
-- Действительно, -- спохватился брат Никодим. – Кто ты, демон, и зачем пришёл сюда?
-- Чего? – не понял демон.
-- Стандартная формула начала переговоров. Так сказать, выяснение позиций.
-- Так твой бог боится меня!?
-- Он просто не любит насилия. И старается уладить разногласия мирным путём.
-- Никаких переговоров! – радостно возвестил демон.
-- Как знаешь, -- пожал плечами брат Никодим. – Имя то хоть своё скажи.
-- Зачем тебе оно? – проявил подозрительность дух.
-- Во-первых, -- начал монах, -- у цивилизованных существ принято представляться. Во-вторых, надо ж знать, что выбить на надгробной плите. С этой точки зрения ещё дата рождения не помешала бы.
-- Обойдёшься без имени, ничтожный!
-- Не беспокойся ты так, -- покачал головой монах. – Не собираюсь я изводить тебя при помощи магических ритуалов. Запрещено, да и не умею.
-- Зато я умею!
Демон махнул рукой, и рядом с ним появился параллелепипед чёрного гранита, по размерам своим весьма удобный для разделки человеческой туши мясником внушительного роста.
-- Я убью всех! – оповестил собравшихся дух. – И ты будешь первым!
Появившийся в его руке чёрный нож убедил последних сомневающихся, что происходящее – отнюдь не игра. Толпа тут же завыла и заныла, прося убийцу о пощаде, а первую жертву – о каких-нибудь более-менее понятных действиях, желательно агрессивного характера. Единственной реакцией, правда, стал брошенный демоном взгляд такой свирепости, что брату Никодиму даже вмешиваться не пришлось: все моментально утихли.
-- А теперь полезай и моли своего бога о спасении! – рявкнул дух.
Монах подошёл к алтарю и потрогал его.
-- Холодный, -- с огорчением констатировал он.
-- Полезай!
С явной неохотой брат Никодим забрался на алтарь, улёгся на спину.
-- Моли! – крикнул демон, занося нож.
-- Господи, сделай этот камень теплее, а то ещё простуду подхвачу.
-- Чего? – демон замер от неожиданности.
-- Или, того хуже, воспаление, -- закончил монах.
-- И это всё?
-- Да.
Демон покрутил нож перед глазами, словно желая убедиться, что тот не потерял своих убийственных свойств:
-- Ты понимаешь, что я собираюсь принести тебя в жертву?
-- Конечно.
-- А что просишь?
-- Так ведь холодно. А сколько будет представление продолжаться, ты не сказал.
-- Хочешь умереть во имя своего бога?
-- Тогда бы не заботился о здоровье.
Демон задумался:
-- Ты заботишься не о здоровье, а об удобствах.
-- Поверь, преждевременная встреча с Богом в мои планы не входит, -- сказал брат Никодим, садясь. – Он это знает, и особого смысла просить очевидное нет. А камень подогреть действительно не помешало бы.
-- Что-то не понял, -- замотал головой дух.
-- Водочку кушаешь?
-- Знаком.
-- Так вот. Просить о здоровье бессмысленно, ибо в милости своей Господь и так старается дать по максимуму. Просить об избавлении от пьянства можно и даже нужно, сильно облегчает диагностику. А вот просить об избавлении от похмелья хоть и можно, но оскорбляет Бога, потому как пить надо в меру, а не пытаться потом схалявить.
-- То есть ты веришь в своё спасение настолько, что даже не считаешь нужным об этом напомнить.
-- Я не верю.
-- Как? – демон окончательно запутался.
-- Я знаю. Знание и вера есть понятия хоть и близкие, но разные, ибо во втором случае сомнения отвергаются, в то время как в первом они отсутствуют вообще.
-- Значит, ты знаешь, что бог тебя спасёт?
-- Я знаю, что Господь сделает так, как необходимо. Но может упустить некоторые мелочи, о которых не грех напомнить.
-- Так он может и не спасти?
-- Всё в руках Божьих.
Демона ситуация, похоже, сильно заинтересовала, остальных же крайне обеспокоила. Народ вновь заволновался и запричитал, но хватило одного движения брови представителя сил зла, и претензии к Господу все принялись высказывать исключительно про себя. Брат же Никодим потихоньку слез с алтаря, ибо о болезнях, связанных с сиденьем на холодных камнях, был наслышан.
Наконец дух вышел из раздумий:
-- Ваш бог может предать вас в любой момент.
-- Может, -- подтвердил монах. – Но не хочет. Так что если и свершается жертва, то исключительно во имя целей более высоких, чем целостность бренного тела.
-- А откуда вы знаете, что цели высокие?
Брат Никодим уничижающее посмотрел на собеседника, и тот спохватился:
-- Конечно же, вы все верите.
-- Ну, не все, -- признал монах. – Кто-то верит, кто-то делает вид, что верит, некоторые вообще отрицают существование бога.
-- Даже так?
-- Твоё, кстати, существование, тоже отрицают.
Демон повернулся к собравшимся:
-- И кто тут сомневается во мне?
Атеистов не нашлось.
-- Знание – сила, -- заключил дух. – Туманные рассуждения не спасут тебя, ничтожный.
-- Мне обратно? – вздохнул брат Никодим.
-- Да!
-- Ох, тяжёлая это работа: из болота тащить идиота, -- проворчал монах, забираясь на алтарь.
Демон колкость проигнорировал, посчитал, наверное, что уже всё равно. Воздел руку с ножом. И опустил её. Другой рукой потрогал алтарь:
-- Слышь, а как лежится?
-- Не очень, -- брат Никодим поёрзал. – Жестковато.
-- Я в другом смысле. Теплее не стало?
-- Да нагрелся, наверное, пока мы беседовали.
-- Может быть. – Однако продолжать ритуал демон не спешил. – Только уж больно здоровый он.
-- И что?
-- А нагрелся.
-- Может, просто показалось?
-- Возможно. – Злобный дух вновь воздел нож, и снова опустил руку. – А вот, например, этот камень ты можешь сделать мягким?
-- Зачем?
-- Чтобы удобнее было лежать.
-- Не могу.
-- Значит, ограничения есть.
-- Я и не спорю. Всемогущ только Бог.
-- Тьфу. А он может?
-- Да.
-- Попросишь?
-- Вроде и так терпимо.
-- Издеваешься?
-- Указание начальства. – Брат Никодим сел, задумал уж было слезть, но, потрогав алтарь, передумал. – Сам порою не рад: так и хочется заделать чудо, чтобы все упорствующие и сомневающиеся сразу заткнулись.
-- Так ни разу и не попробовал?
-- Почему же, было по молодости. Только упорствующие всё равно упорствуют, а сомневающиеся – сомневаются. Знание должно приходить через веру, вера – через поиск смысла существования, и до всего человеку следует доходить самому.
-- Вот как?
-- И не только человеку.
Демон потрогал алтарь, вздохнул:
-- Пожалуй, я готов к переговорам.
-- Тогда народ, что ли, отпусти.
Дух насторожился:
-- Зачем?
-- Так ведь сидят, мучаются.
-- Я их, значит, отпущу, а меня потом того?
-- Я остаюсь.
-- Ты – дело другое.
-- Боишься? – поинтересовался брат Никодим.
-- Я никого не боюсь!
-- Тогда в чём дело?
Демон было замялся, но гордость взяла верх над осторожностью. Один взмах руки, и противоположная стена исчезла, открыв сырой коридор, плавно уходящий наверх.
-- Проваливайте! – рявкнул дух. – Добрый я сегодня.
-- Продуманно, -- оценил монах. – Будь выход поменьше, давки не избежать.
-- Кое-что соображаем, -- кивнул демон. - Хотя как бы твои старания напрасными не оказались: тутошняя власть лишних свидетелей не любит.
-- Не решатся. Одно дело – во благо страны напакостить, другое – ради сохранения своих кучу народа перебить.
-- Как знаешь. – Демон лениво наблюдал, как несостоявшиеся жертвы утекают наружу. – Ну что, приступим?
-- К чему?
-- К переговорам.
-- А-а. Переговоров не будет.
-- Почему?
-- Смысла нет. Господь в бесконечной доброте своей ничего плохого тебе не сделает, грозить карами для освобождения пусть не невинных, но по крайней мере, невиновных, не потребовалось, а что касается смысла существования, то тут сам, только сам.
-- Как догадался?
-- А что ещё нужно существу, которое может почти всё? Так что думай, спрашивай.
-- Кого?
-- Меня, например. Чем смогу, помогу.
-- Тогда, -- в руках задумавшегося духа материализовалась толстая записная книжка, -- начнём, пожалуй.
Брат Никодим вздохнул: ночь обещала быть долгой.
Когда колокола возвестили к заутрене, брат Никодим приподнялся, зевнул, перевернулся на другой бок и продолжил свой сон.
Коридор был явно не монастырский. Что не удивляло: для прогулок по монастырским коридорам будить среди ночи не станут. Брат Никодим прошлёпал до противоположной двери и открыл.
В солидных размеров полутёмном зале пребывало великое множество народа. Пребывало в унынии великом класса “мы все умрём”, давая тем самым ответ на один вопрос и множество вопросов других.
-- Ну, господа православные, атеисты, а также, если таковые имеются, представители иных конфессий, -- сразу же перешёл к делу брат Никодим, - что грустим?
-- Как будто не знаешь, -- выплыл кто-то.
-- Да я так, мимо проходил.
-- Как проходил!? – встрепенулись присутствующие.
Покосившись на растворяющуюся в стене дверь, брат Никодим выдал стандартную заготовку:
-- Явлен сюда по пока не ясной мне причине.
-- Кем!?
-- Молились?
-- Э-э-э, -- разнеслось по залу.
-- Плохо молились! Господь чуть слух не сорвал! Но всё-таки услышал, и вот я здесь.
Десятки глаз и рук потянулись к нему, а какой-то мужик принялся требовать немедленного личного спасения, аргументируя тем, что является великим русским писателем и в душе истинно верующим, а также обещая немедленно после завершения операции уйти в монастырь и жертвовать на богоугодные нужды не менее четверти будущих гонораров. Успокоив назойливого просителя тычком в челюсть, брат Никодим объяснил, что никаких персональных избавлений не будет, момент свершения чуда целиком на совести вышестоящего начальства, но всё, что в силах скромного служителя божьего, приложит и использует. После чего попросил проинформировать, в чём, собственно, проблема.
-- Так вы разве не знаете? – заволновалось в толпе.
-- Стадо заблудших овец, -- в сердцах пробормотал бедный священнослужитель, -- мужского рода.
К счастью, несколько ещё здравомыслящих сумели сбивчиво рассказать, что все здесь собравшиеся отданы на растерзание какому-то злому духу. Который пока никого и пальцем не тронул, но демонический хохот и скрежет затачиваемого режущего инструмента, доносящиеся из-за двери, не оставляют никаких сомнений.
-- Какая дверь? – выхватил главное брат Никодим.
Пальцы дружно указали на людскую массу.
-- Расступись, православные… и прочие! – рявкнул священнослужитель.
Толпа раздалась, обнаруживая искомую дверь. Стандартную большую железную со злобными рожицами, выдающую то ли консерватизм сил зла, то ли их скудоумие в выборе интерьеров. Брат Никодим вздохнул, подошёл и постучал.
-- Кто посмел побеспокоить меня!? – прорычало изнутри.
-- Доброволец, -- скромно ответствовал монах.
-- Ну ничего себе!
Дверь открылась, и появился демон. Стандартной демонической внешности, столь рельефной и выпирающей, что находящиеся в помещении дамы взвыли от восхищения.
-- Роскошно, -- прокомментировал брат Никодим.
Ибо врать он не любил, а что-нибудь сказать хотелось.
Демон наклонил бычью голову, увенчанную почему-то бараньими рогами, и пророкотал:
-- Кто ты, ничтожный?
-- Раб божий Никодим, -- представился священнослужитель, после чего решил уточнить. – Хотя раб – это, скорее, дань традиции, анахронизм. Более правильным будет считать меня слугой.
-- Я не звал тебя, раб! – Демону больше понравился первый вариант.
-- Начальство, -- развёл руками брат Никодим. – Раз приказали, приходится и без приглашения.
Демон соизволил разглядеть его попристальней:
-- Так ты служитель местного культа?
-- Ну, для культа мы великоваты, да и повсеместного было бы более правильно, но в целом да.
-- И пришёл спасать толпу этих ничтожеств?
-- Работа такая, -- кивнул брат Никодим.
Демон захохотал:
-- И ты думаешь, что я испугаюсь твоего хозяина!?
-- А Его не надо бояться, -- ответил монах. – Он этого не любит.
Демон осёкся:
-- Чего же я тогда должен бояться?
-- Дел своих неправедных, -- буркнул брат Никодим.
-- Что хочу, то и делаю!
-- Да. А потом отвечаешь за содеянное. Ответственности не боишься?
Демон запнулся.
-- Как дети малые, -- вздохнул брат Никодим. – Нашкодил, и в кусты.
-- Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь!?
-- Действительно, -- спохватился брат Никодим. – Кто ты, демон, и зачем пришёл сюда?
-- Чего? – не понял демон.
-- Стандартная формула начала переговоров. Так сказать, выяснение позиций.
-- Так твой бог боится меня!?
-- Он просто не любит насилия. И старается уладить разногласия мирным путём.
-- Никаких переговоров! – радостно возвестил демон.
-- Как знаешь, -- пожал плечами брат Никодим. – Имя то хоть своё скажи.
-- Зачем тебе оно? – проявил подозрительность дух.
-- Во-первых, -- начал монах, -- у цивилизованных существ принято представляться. Во-вторых, надо ж знать, что выбить на надгробной плите. С этой точки зрения ещё дата рождения не помешала бы.
-- Обойдёшься без имени, ничтожный!
-- Не беспокойся ты так, -- покачал головой монах. – Не собираюсь я изводить тебя при помощи магических ритуалов. Запрещено, да и не умею.
-- Зато я умею!
Демон махнул рукой, и рядом с ним появился параллелепипед чёрного гранита, по размерам своим весьма удобный для разделки человеческой туши мясником внушительного роста.
-- Я убью всех! – оповестил собравшихся дух. – И ты будешь первым!
Появившийся в его руке чёрный нож убедил последних сомневающихся, что происходящее – отнюдь не игра. Толпа тут же завыла и заныла, прося убийцу о пощаде, а первую жертву – о каких-нибудь более-менее понятных действиях, желательно агрессивного характера. Единственной реакцией, правда, стал брошенный демоном взгляд такой свирепости, что брату Никодиму даже вмешиваться не пришлось: все моментально утихли.
-- А теперь полезай и моли своего бога о спасении! – рявкнул дух.
Монах подошёл к алтарю и потрогал его.
-- Холодный, -- с огорчением констатировал он.
-- Полезай!
С явной неохотой брат Никодим забрался на алтарь, улёгся на спину.
-- Моли! – крикнул демон, занося нож.
-- Господи, сделай этот камень теплее, а то ещё простуду подхвачу.
-- Чего? – демон замер от неожиданности.
-- Или, того хуже, воспаление, -- закончил монах.
-- И это всё?
-- Да.
Демон покрутил нож перед глазами, словно желая убедиться, что тот не потерял своих убийственных свойств:
-- Ты понимаешь, что я собираюсь принести тебя в жертву?
-- Конечно.
-- А что просишь?
-- Так ведь холодно. А сколько будет представление продолжаться, ты не сказал.
-- Хочешь умереть во имя своего бога?
-- Тогда бы не заботился о здоровье.
Демон задумался:
-- Ты заботишься не о здоровье, а об удобствах.
-- Поверь, преждевременная встреча с Богом в мои планы не входит, -- сказал брат Никодим, садясь. – Он это знает, и особого смысла просить очевидное нет. А камень подогреть действительно не помешало бы.
-- Что-то не понял, -- замотал головой дух.
-- Водочку кушаешь?
-- Знаком.
-- Так вот. Просить о здоровье бессмысленно, ибо в милости своей Господь и так старается дать по максимуму. Просить об избавлении от пьянства можно и даже нужно, сильно облегчает диагностику. А вот просить об избавлении от похмелья хоть и можно, но оскорбляет Бога, потому как пить надо в меру, а не пытаться потом схалявить.
-- То есть ты веришь в своё спасение настолько, что даже не считаешь нужным об этом напомнить.
-- Я не верю.
-- Как? – демон окончательно запутался.
-- Я знаю. Знание и вера есть понятия хоть и близкие, но разные, ибо во втором случае сомнения отвергаются, в то время как в первом они отсутствуют вообще.
-- Значит, ты знаешь, что бог тебя спасёт?
-- Я знаю, что Господь сделает так, как необходимо. Но может упустить некоторые мелочи, о которых не грех напомнить.
-- Так он может и не спасти?
-- Всё в руках Божьих.
Демона ситуация, похоже, сильно заинтересовала, остальных же крайне обеспокоила. Народ вновь заволновался и запричитал, но хватило одного движения брови представителя сил зла, и претензии к Господу все принялись высказывать исключительно про себя. Брат же Никодим потихоньку слез с алтаря, ибо о болезнях, связанных с сиденьем на холодных камнях, был наслышан.
Наконец дух вышел из раздумий:
-- Ваш бог может предать вас в любой момент.
-- Может, -- подтвердил монах. – Но не хочет. Так что если и свершается жертва, то исключительно во имя целей более высоких, чем целостность бренного тела.
-- А откуда вы знаете, что цели высокие?
Брат Никодим уничижающее посмотрел на собеседника, и тот спохватился:
-- Конечно же, вы все верите.
-- Ну, не все, -- признал монах. – Кто-то верит, кто-то делает вид, что верит, некоторые вообще отрицают существование бога.
-- Даже так?
-- Твоё, кстати, существование, тоже отрицают.
Демон повернулся к собравшимся:
-- И кто тут сомневается во мне?
Атеистов не нашлось.
-- Знание – сила, -- заключил дух. – Туманные рассуждения не спасут тебя, ничтожный.
-- Мне обратно? – вздохнул брат Никодим.
-- Да!
-- Ох, тяжёлая это работа: из болота тащить идиота, -- проворчал монах, забираясь на алтарь.
Демон колкость проигнорировал, посчитал, наверное, что уже всё равно. Воздел руку с ножом. И опустил её. Другой рукой потрогал алтарь:
-- Слышь, а как лежится?
-- Не очень, -- брат Никодим поёрзал. – Жестковато.
-- Я в другом смысле. Теплее не стало?
-- Да нагрелся, наверное, пока мы беседовали.
-- Может быть. – Однако продолжать ритуал демон не спешил. – Только уж больно здоровый он.
-- И что?
-- А нагрелся.
-- Может, просто показалось?
-- Возможно. – Злобный дух вновь воздел нож, и снова опустил руку. – А вот, например, этот камень ты можешь сделать мягким?
-- Зачем?
-- Чтобы удобнее было лежать.
-- Не могу.
-- Значит, ограничения есть.
-- Я и не спорю. Всемогущ только Бог.
-- Тьфу. А он может?
-- Да.
-- Попросишь?
-- Вроде и так терпимо.
-- Издеваешься?
-- Указание начальства. – Брат Никодим сел, задумал уж было слезть, но, потрогав алтарь, передумал. – Сам порою не рад: так и хочется заделать чудо, чтобы все упорствующие и сомневающиеся сразу заткнулись.
-- Так ни разу и не попробовал?
-- Почему же, было по молодости. Только упорствующие всё равно упорствуют, а сомневающиеся – сомневаются. Знание должно приходить через веру, вера – через поиск смысла существования, и до всего человеку следует доходить самому.
-- Вот как?
-- И не только человеку.
Демон потрогал алтарь, вздохнул:
-- Пожалуй, я готов к переговорам.
-- Тогда народ, что ли, отпусти.
Дух насторожился:
-- Зачем?
-- Так ведь сидят, мучаются.
-- Я их, значит, отпущу, а меня потом того?
-- Я остаюсь.
-- Ты – дело другое.
-- Боишься? – поинтересовался брат Никодим.
-- Я никого не боюсь!
-- Тогда в чём дело?
Демон было замялся, но гордость взяла верх над осторожностью. Один взмах руки, и противоположная стена исчезла, открыв сырой коридор, плавно уходящий наверх.
-- Проваливайте! – рявкнул дух. – Добрый я сегодня.
-- Продуманно, -- оценил монах. – Будь выход поменьше, давки не избежать.
-- Кое-что соображаем, -- кивнул демон. - Хотя как бы твои старания напрасными не оказались: тутошняя власть лишних свидетелей не любит.
-- Не решатся. Одно дело – во благо страны напакостить, другое – ради сохранения своих кучу народа перебить.
-- Как знаешь. – Демон лениво наблюдал, как несостоявшиеся жертвы утекают наружу. – Ну что, приступим?
-- К чему?
-- К переговорам.
-- А-а. Переговоров не будет.
-- Почему?
-- Смысла нет. Господь в бесконечной доброте своей ничего плохого тебе не сделает, грозить карами для освобождения пусть не невинных, но по крайней мере, невиновных, не потребовалось, а что касается смысла существования, то тут сам, только сам.
-- Как догадался?
-- А что ещё нужно существу, которое может почти всё? Так что думай, спрашивай.
-- Кого?
-- Меня, например. Чем смогу, помогу.
-- Тогда, -- в руках задумавшегося духа материализовалась толстая записная книжка, -- начнём, пожалуй.
Брат Никодим вздохнул: ночь обещала быть долгой.
Когда колокола возвестили к заутрене, брат Никодим приподнялся, зевнул, перевернулся на другой бок и продолжил свой сон.
© Copyright: Сэм Дьюрак, 2010
Свидетельство о публикации №21009080043
Свидетельство о публикации №21009080043
Свежие комментарии