У Мопассана есть новелла "Буатель".
Дядюшка Буатель, будучи уже совсем немолодым, вспоминал, как в молодости привёз в отчий дом, знакомиться с родителями, молодую негритянку.
Он заприметил её, когда захаживал в магазинчик полюбоваться птицами.
/Буатель увидел, как отворилась дверь кабачка рядом с лавкой продавца птиц и на пороге появилась молодая негритянка в красном шелковом платке на голове: она выметала из заведения на улицу пробки и песок.
Внимание Буателя тотчас же разделилось между птицей и женщиной, и трудно сказать, которую из двух он созерцал с большим изумлением и восторгом.
Негритянка, выбросив из кабачка сор, подняла глаза и в свою очередь замерла на месте, совершенно ослепленная красотой солдатского мундира./
Он приходил снова и снова, всё больше влюбляясь в чернокожую служанку, а потом пленился ею до того, что решил жениться (с).
Но предупредил: они поженятся только если его родители согласятся и благословят, ибо негоже идти против воли родителей. И они отправились на маленькую ферму, к его старикам.
Он предупредил их о приезде.
/Сын рассказал всё, умолчав только о цвете кожи своей избранницы. Она - служанка, не богата, но работящая, бережливая, опрятная девушка, рассудительная и хорошего поведения./
А чуть позже, решив, что девушка по рассказу уже произвела на стариков должное впечатление, дошёл до главного пункта.
/Он сказал с несколько принужденным смехом:
-Вот одно только вам, может быть, не понравится: она не совсем белая.
Но родители не понимали, и ему пришлось долго, со множеством предосторожностей, чтобы их не испугать, объяснять, что девушка принадлежит к тёмной расе, что таких людей они видели только на лубочных картинках.
Тогда ими овладела тревога, смущение, страх, словно речь шла о союзе с самим дьяволом.
Мать спросила:
-Чёрная? А очень она черна? Неужто вся как есть?
Антуан ответил:
-Ну, известное дело, вся, вот так же, как ты - вся белая.
Отец тоже осведомился:
-Чёрная? Такая черная, как чугун?
-Нет, пожалуй, малость посветлее. Хоть она и чёрная, да в этом ничего противного нет. Ведь вот у господина кюре ряса чёрная, да ничуть не хуже белого стихаря.
Отец продолжал:
-А что, в их краях есть и почернее её?
-Ну, конечно, есть! - убеждённо воскликнул сын.
Но старик покачал головой:
-Всё-таки это, должно быть, противно.
-Не противнее чего другого. К этому скоро привыкнешь.
Мать спросила:
-А что, белья она не пачкает, такая кожа?../
В общем, в назначенный день девушка надела самый красивый наряд и поехала с ним на смотрины, на родительскую ферму.
/На вокзале при отъезде из Гавра на нее глядели во все глаза, и Буатель был очень горд тем, что ведёт под руку особу, которая привлекает всеобщее внимание. Затем в вагоне третьего класса, где негритянка уселась рядом с ним, она вызвала среди крестьян такое удивление, что пассажиры соседних отделений влезали на лавки, чтобы взглянуть на неё поверх деревянных перегородок, разделявших эту коробку на колесах. Какой-то ребёнок, увидев её, заплакал от страха, другой - уткнулся лицом в передник матери.
Тем не менее всё шло хорошо, пока они не доехали до своей станции. Когда же поезд замедлил ход, приближаясь к Ивето, Антуан почувствовал беспокойство, как бывало на смотру, если он не знал "солдатской словесности".
Высунувшись из окна, он издали заметил отца, который держал под уздцы лошадь, запряжённую в тележку; увидел мать у самой решётки, за которой толпились любопытные.
Он вышел из вагона первый, подал руку своей подруге и, вытянувшись, как будто сопровождал генерала, направился к родителям.
Увидев под руку с сыном эту чёрную пёстро разодетую даму, мать была так ошеломлена, что не могла слова вымолвить, а отец с трудом удерживал лошадь, которая то и дело вставала на дыбы, испугавшись сначала паровоза, потом негритянки./
И они потом, отобедав и поближе познакомившись, отправились гулять.
/Когда они проходили мимо изгороди какой-нибудь фермы, обитатели её устремлялись за ворота, мальчишки карабкались на пригорки, все спешили на дорогу, чтобы увидеть "арапку", которую привёз сын Буателей.
Издали было видно, как люди бежали через поле, словно на бой барабана, возвещающий о какой-нибудь живой диковинке.
Старики Буатель, смущённые любопытством, которое всюду вызывало их появление, шагали всё торопливее, вдвоём, оставив далеко позади сына и его спутницу, а та старалась тем временем выпытать, какого мнения о ней его родители. Антуан, запинаясь, отвечал, что они ещё ничего не решили.
На деревенской площади из домов высыпал взбудораженный народ, и тут при виде растущей толпы старики Буатель бегом бросились домой, между тем как Антуан, задыхаясь от возмущения, величественно шествовал со своей дамой под изумлёнными взглядами деревенских жителей./
... ... ...
/Возвратившись на ферму, негритянка снова переоделась, чтобы помочь по хозяйству матери Антуана. Она ходила за старухой повсюду - в хлев, в погреб, на птичник, выполняя самую тяжёлую работу и беспрестанно повторяла: "Давайте-ка, госпожа Буатель, я это сделаю", так что к вечеру мать, тронутая, но по-прежнему непреклонная, сказала сыну:
-А она славная девушка! Жаль, что такая чёрная, но, право, уж слишком черна! Мне к ней никак не привыкнуть... Пускай уезжает, уж больно черна!/
В общем, история закончилась не слишком хорошо, а… как в жизни.
В те времена такое, чтобы люди из двух рас, да вместе, должно быть, совсем невероятно было представить. Знала бы Франция, что будет через каких-то сто лет...
Мопассан - исключительно прекрасен.
* * * * *
Но я знаю и хорошую историю.
В небольшой провинциальный городок приехал негр. Из Экваториальной Гвинеи. Привезла его Валька. Не из Гвинеи, конечно, привезла, а из института в большом городе. То есть, он-то был из института только, а она уже чуть постарше, рассудила, что парень он всем неплох, и нечего ему в Гвинее той делать, когда тут мужиков не хватает, да и не так уж тут и холодно.
Как отреагировала её мать, думаю, пересказывать не стоит. Да что там мать - городок бурлил, сколько мог, да такое вкусное событие даже не каждые десять лет случается!
Он, гвинеец этот, рассказывал потом уже, когда у них с Валькой двое своих кучерявеньких по двору бегало: да ты что, говорил, у меня не было вообще такого понятия, как братья и сестры. У отца, говорил, семнадцать жён и сорок детей. Ну как жён…
Вот такими глазами на него смотрели: та ну наа*уй!
Но это уже потом, когда все к нему привыкли, и на Вальку даже перестали показывать пальцем, ну негр и… негр. Нормальный такой негр Миша, а чего.
Хозяйством обзавёлся, поставил палатку на местном рынке… даже уважали: бизнесмен.
Приятелями, конечно, тоже оброс. Те, с ним здороваясь, тянули пятерню:
-Хау а ю, нигга!
Он, протягивая руку, показывал все тридцать два:
-Оооо, здорооов, бро!
Свой.
Как бы вы отреагировали, если бы в один прекрасный день дочь привела бы к вам чёрного-чёрного мужчину и сказала: мама, я буду жить с ним.
Ну или наоборот. Не дочь - мужчину, а сын - совсем тёмную девушку?
Свежие комментарии