Кодовое слово

Знаешь ли ты слово, которое изменит твою жизнь, развернет ее "к тебе передом, к лесу - задом"?

Настеньку я видела всего один раз, в ресторане на дне рождения приятельницы Маринки, но встреча эта запомнилась мне хорошо.

Ей было чуть за тридцать и была она некрасива той болезненной некрасивостью, которая граничит с пороком умственного и физического развития.

Крупная, лобастая голова с носом-пуговкой и широко расставленными к вискам глазами покоилась на коренастой фигуре, походившей на небольшой квадрат с крепкими ножками и короткими, округлыми ручками. Редкие, едва доходившие до плеч волосы, Настенька носила на прямой пробор с челкой и красила в темно-сливовый цвет, который совсем не шел ей: кожа от него казалась тусклой и нездоровой. Сквозь жидкие прядки светился молочной белизной череп и от этого казалось, что к макушке Настеньки прилип рыбий скелет. Одевалась она со старомодной чопорностью: темно-синие брюки, лакированные лодочки в тон и бледно-розовая в мелкий цветочек блуза, воротник которой был наглухо завязан бантом.

- Кто это? - полюбопытствовала я у Маринки.

- А-а-а, это Настенька, моя соседка. Ты только не покупайся на ее внешность! У нее мозги получше наших вместе взятых работают. Это еще тот экземпляр! - заинтриговала Маринка, и я с еще большим интересом стала наблюдать за необычной девушкой.

Выпивала Настенька немного, а ела, напротив, много. И ела всякое такое, что не каждая девушка позволит себе. Оливье с хлебом и картошку с мясом Настенька ела так аппетитно, что даже смотреть на нее было вкусно. Челюсти ее двигались плавно и ритмично и было в этом действе что-то уютное и такое же убаюкивающее, как размеренный, неспешный ход настенных часов.

Во время танцев Настенька оставалась за столом. Чуть вытянув шею, она привставала на цыпочки, высматривала какую-нибудь вкусняшку, аккуратно поджимала к груди бант так, чтобы концы его не попадали в тарелку, дотягивалась короткой ручкой до сладости и возвращалась на стул, с явным удовольствием смакуя добычу и разглядывая танцующих.

То, что Настенька не глупа, а даже, напротив, умна и интересна в общении, становилось понятно по количеству знакомых, подходивших к ней с приветствиями. Внимание к своей персоне она принимала со скромным достоинством и доброжелательно улыбалась всем, кто склонялся к ней. А склонялся к ней каждый: ростом Настенька была невелика, поэтому смотрела на всех снизу вверх и было в ее зеленых глазах что-то такое доверчивое и беззащитное, отчего хотелось опекать ее и радовать, как ребенка.

«Прям принцесса. Интересно, почему все называют ее Настенькой, а не Настей?» Наверное, я была единственной, кого раздражала елейность в отношении к ней. Разговаривали с нею подчеркнуто уважительно, будто пытались компенсировать ее некрасивость избытком своего особенного, участливого внимания. И было в этом, как в любой неискренности, что-то нечестное и унизительное. Так мне казалось.

Я отыскала глазами Маринку и направилась к ней разузнать про особенную гостью. Но тут со мной случилось нечто странное: проходя мимо Настеньки, я, словно в гипнозе, растянула, как все, рот в улыбке и приветливо кивнула ей, хотя мы не были знакомы. Недалеко от Настеньки сидела другая девушка, но на нее мне почему-то даже не хотелось взглянуть. А вот пройти мимо Настеньки и не посмотреть на нее ободряюще, было как-то неудобно. Настенька как раз отправила в рот очередной кусочек торта и, извиняясь, улыбнулась с набитым ртом, приложила руку к сердцу и кивнула в ответ. Как мило! А я-то! Я-то вообще – сама любезность и доброта.

Добравшись до Маринки через плотное кольцо танцующих, я потянула подругу за рукав нарядного платья:

- Пойдем выпьем за твое здоровье и у меня есть к тебе вопрос.

Дважды предлагать Маринке выпить не надо, поэтому уже через минуту мы сидели с запотевшими бокалами Шардоне, и я пытала ее:

- Расскажи мне про свою соседку и, кстати, почему все называют ее исключительно Настенькой?
- А это она сама так представляется.

Маринка, разгоряченная танцами, прилично глотнула прохладного вина, приподняла густые пшеничные волосы, небрежно закрутила их в хвост, взяла со стола салфетку, обмахнулась ею пару раз, потом аккуратно промокнула пышное декольте – предмет моей постоянной зависти, и продолжила:

- Приемчик у нее такой. Слышала поговорку «Как корабль назовешь, так он и поплывет»?
- Конечно.
- Так вот. Настенька в детстве столько горя от своей внешности натерпелась, что как-то раз, услышав ее, решила попробовать называть себя ласково – Настенькой. Вдруг сработает? И сработало, говорит. Правильное слово - оно, как правильный код к сейфу, открывает сердца. Люди – смешные, говорит. Вроде как злые, а представишься им открыто и доверчиво - «Настенька» - и отношение враз меняется, будто щелкает в них какой переключатель: кусаться перестают, добреют, улыбаются. Вам ведь, говорит, людям с нормальной внешностью, нравится играть в добрых и помогать убогим братьям вашим меньшим, типа меня.
- Так получается, Настенька твоя просто бессовестно манипулирует людьми?
- Ну почему бессовестно? Она ведь столько обид и издевок вынесла, столько слез пролила, прежде чем научилась уродство свое удачно эксплуатировать. Знаешь, как она однажды сказала мне? «Людям нравится быть благородными, а чувствуют они себя такими тогда, когда делают хорошие дела. Я просто научилась этим пользоваться. Они помогают мне из сострадания и желания быть хорошими, а я отвечаю на это благодарностью. Получается взаимная выгода. Мы как бы подпитываем друг друга. И это гораздо лучше, чем было: надо мной насмехались, меня избегали, а я обижалась, закрывалась и обрастала колючками».

Маринка вздохнула и замолчала. Я тоже молчала, раздумывая о том, что мы никогда не знаем точно, что думает и чувствует другой человек. Придумаем его себе и судим потом его, придуманного, на свой лад.

- А как вы познакомились?
- В лифте. Она лет пять назад въехала в наш дом и поселилась этажом выше. Я когда увидела ее первый раз, подумала «надо же, как девчонке не повезло» и боялась на нее лишний раз взглянуть. А тут как-то раз захожу в лифт, а она мне приветливо так: «Доброе утро!» Я: «Доброе утро!», а сама смотрю в стену и думаю со злостью: «Вот блаженная! Какое оно, к черту, доброе? Я не выспалась, Барсик на диван лужу надул, кофе убежал, голову помыть не успела, на работе срочный заказ - сейчас белкой крутиться буду». А она снова: «Сегодня такой день солнечный. Сразу настроение хорошее, правда?» и улыбается своими большими глазами, которые, как у рыбы, в разные стороны смотрят. Ну я ей вежливо улыбнулась, а сама думаю: «Дааа, зашибись, какое настроение хорошее!» Вышли мы из подъезда и разошлись: я – к машине, она – на автобус. И что ты думаешь?
- Что?
- Села я в машину, гляжу – а день-то и вправду солнечный. Морозец. Небо чистое. Воробьи чирикают. Весной пахнет. Вспомнила ее счастливые рыбьи глаза и, знаешь, мне вдруг так хорошо стало! Так легко. Вот, думаю, какой светлый человек, умеет радоваться мелочам! И улыбнулась. Как будто в лифте вирус радости от нее подцепила. Вот бы так каждое утро: открывается лифт, а там она – золотая рыбка с настроением в подарок. В общем, подъехала я к остановке и предложила подвезти до метро. Так и познакомились. Отличная девчонка оказалась: простая, деликатная, умная.
- А кем она работает?
- Переводчиком. Вернее, синхронистом. Это переводчик, который сидит в кабинке и никто его не видит, а только слышит в наушник. Настеньке, с ее необычной внешностью, такая работа подходит как нельзя лучше. Раньше она на дому книги переводила и получала копейки, а потом одна знакомая посоветовала ей закончить курсы синхронистов, а после - помогла устроиться на работу. И теперь она знаешь сколько зарабатывает?
- Сколько?
- Пятьсот евро в день минимум. Работа, конечно, не каждый день случается, но денег Настеньке точно хватает – она еще и матери помогает.
- Да уж, Настенька твоя молодец. Такая и в камень гвоздь забьет.
- Это точно! Ладно, скажу тебе по секрету еще одну вещь. – Маринка заговорщически наклонилась ко мне жарким телом. - Сейчас ты вообще упадешь! – Она заглянула мне в глаза и, убедившись, что я внемлю ей самым внимательным образом, прошептала в ухо: - Настенька замуж выходит!

Я отстранилась от подруги и недоверчиво округлила глаза.

- Ну или женится – не знаю, как правильнее сказать.
- Выходит замуж, - поправила я.
- Да нет, дорогая, в случае Настеньки – непонятно, что она делает, потому что бракосочетается она с женщиной.
- Что?! – у меня широко открылись не только глаза, но и рот. Наверное, со стороны я походила на смайлик в крайней степени изумления.
- Угу! – Маринка осталась довольна эффектом. - Они на какой-то там международной конференции познакомилась. Теперь Настенька в Америку уезжает. Ее избранница - американка. Они даже внешне похожи – я фотку видела.
- Так Настенька что, лесбиянка?
- Ой, не знаю! Вроде не была. Я, знаешь, что думаю?
- Что?

Маринка взяла фужер за ножку и очертила им на столе небольшой круг:

- Здесь она замуж вряд ли выйдет. Человек она, конечно, хороший, но мужчинам-то этого мало. Брак с Амандой для нее – это просто выход из тупика. Поженятся они и будет у нее и семья, и ребенок. Они уже договорились усыновить трехлетнего мальчика с ДЦП. У нас-то такое невозможно, а там – запросто.
- Ну хорошо. Только я не пойму: если Аманда не лесбиянка, то зачем ей жениться на Настеньке?
- Ох, даже не знаю, что обо всем этом думать. Мир так меняется. Ну, может, она тоже не может найти себе пару? - Маринка положила в рот маслину и глотнула вина. – Вот такая вот она - наша Настенька.
- Да уж… В тихом омуте черти водятся.
- Ага. И еще «чужая душа – потемки» и «не суди, да не судим будешь», - сказала Маринка и кончиком языка изящно вытолкнула косточку маслины на вилку.

Я незаметно скосила глаза на Настеньку. Как-то неприятно было думать, что она – лесбиянка. Нетолерантная я какая-то. А, может, это просто партнерский брак двух женщин, которые вопреки всему хотят быть счастливыми? И с чего это я вообще в начале вечера отказала Настеньке в праве быть умной, успешной и счастливой? Только из-за внешности? Откуда во мне этот мерзкий снобизм?

Настенька как раз поднялась из-за стола, повесила на плечо сумочку и засеменила в нашу сторону.
- Мне пора домой, – сказала она Маринке и приветливо улыбнулась мне. – Желаю тебе, Мариночка, чтобы все добрые слова, которые ты сегодня услышала, сбылись! Будь здорова и счастлива. И спасибо большое за хороший вечер!

Голос у нее оказался бархатистым, чуть «с песочком» и журчал чисто и прозрачно, как весенний ручеек, бегущий по камешкам в ясный день. Наверное, такой голос приятно слушать в наушник. Маринка нагнулась к ней и поцеловала в щеку: «Спасибо, дорогая, увидимся».

Я проводила Настеньку взглядом. Ее невысокая плотная фигура с большой головой спокойно и уверенно, чуть неуклюже раскачиваясь, плыла лодочкой к выходу и деликатно рассекала толпу танцующих, а те расступались и пропускали эту необычную, маленькую женщину.

Всего каких-то четыре часа назад я впервые увидела ее, и она показалась мне романтичной старой девой, живущей в придуманном мире, полном благородных героев. Мне представлялось, что днем, сидя с котом на диване, она зачитывается Пушкиным, а ночью, заливаясь смущенным румянцем, читает Мопассана. Да уж, психолог из меня никудышный.

Хотя, в одном я, кажется, не ошиблась: мир, который придумала и построила для себя Настенька, действительно существует. И благородные герои в нем есть. Просто для того, чтобы он открылся, к его потайной дверце нужно подобрать верное кодовое слово. Наверное, у каждого оно свое.