Мальчик, которому ничего не светило

- Рожай, конечно! Два ребенка лучше, чем один.

Лето, ночь, мы сидим в шезлонгах на даче, смотрим на звезды, пьем вино. Дети давно спят. Не жизнь, а сказка. У меня двое мальчишек, Егору – три, Сене - восемь, у Юльки – трехлетняя Соня. Золотой возраст. Не надо постоянно быть при них. Можно сидеть на детской площадке, смотреть и умиляться.

И вечером еще остается время посидеть и поболтать, не переживая, что утром рано вставать. Проснутся, займут себя сами. Юлька сказала, что будет рожать. «Ну, и что, что без мужа. Да, мама в ужасе, но, в конце концов, решать-то мне». Тогда мы не знали, что это было последнее беззаботное лето в ее жизни.

Петя родился 7 января. «Какого только говна не нарожают в праздники!» - вырвалось у акушерки.

Но Юльке не привыкать. Соня тоже родилась недоношенной. Соне тоже делали вентиляцию легких. У Сони тоже было высокое внутричерепное давление и отставание в развитии. В общем, Юлька была готова к трудностям. Через месяц их выписали из больницы, а через два поставили диагноз – ретинопатия недоношенных. Тоже, в принципе, ничего особенного. У недоношенных детей бывает сплошь и рядом. Надо просто понаблюдать. Еще через месяц выяснилось, что сетчатка полностью отслоилась. Оперировать не было никакого смысла, но Петю прооперировали. Так иногда делают, чтобы у родителей слепого ребенка не было чувства вины и они знали, что сделали все, что могли.

Потом мы долго не общались. Я не звонила, потому что не знала, как разговаривать с человеком, у которого такое горе. «Привет, как дела? Не переживай, все наладится!

» «Жаль, что так получилось. Вот же не повезло!» или, может, «Медицина движется вперед семимильными шагами. Наверняка, скоро что-нибудь изобретут для восстановления зрения!» - какую фразу не придумай, все они одинаково глупые и фальшивые, потому что нет, не наладится, да, не повезло, и нет, скорее всего, не изобретут. И спрашивать, чем я могу помочь, тоже как-то глупо, потому что деньги и связи у Юльки были и без меня.

Она не звонила, потому что ей было просто не до этого. Юлька не смирилась и еще очень долгое время ходила по врачам, ей выписывали то один, то другой экспериментальный препарат. Петю несколько раз оперировали. Все без толку. Мальчик слепой, зрение восстановить невозможно. Надо с этим как-то жить. Ко всему прочему подтвердились подозрения, что у Пети еще и серьезное нарушение слуха - он почти не слышит и вряд ли научится говорить. И с этим тоже придется смириться.

Жизнь стала налаживаться, когда умерла надежда: есть только то, что есть, другого не будет, ребенок никогда не станет самостоятельным, никогда не научится элементарным вещам, он никому кроме тебя не нужен, и когда ты умрешь, о нем некому будет позаботиться. И тут стали происходить удивительные вещи. Конечно, не сами по себе. Это Юлька искала лучших специалистов, уговаривала, убеждала, что опыт не главное, главное желание заниматься со слепо-глухим мальчиком. И они приходили и занимались, спокойно, без надрыва, шаг за шагом, радуясь любым даже самым незначительным подвижкам, относясь к Пете как к обычному мальчишке, а не как к глубокому инвалиду. И вот он уже не кричит истошно, когда его выводят на улицу погулять, не кусается, когда сажают в машину, чтобы поехать к очередным врачам, не сходит с ума в поезде, который везет его в Питер на консультацию. Сам держит ложку, сам одевается, с удовольствием исследует пространство вокруг себя, начинает замечать сестру. Хорошо? Не то слово. Но Юльке этого мало. У Юльки наполеоновские планы.

- Я обо всем договорилась. Осенью Петя пойдет в школу.

- Поздравляю! – говорю я совершенно искренне. - Пете скоро восемь. Пора.

Разговор двух сумасшедших, если послушать со стороны. Но она уже давно вынашивала эту идею и вот. Ее совершенно не смущает, что школа находится в Большом Мурашкине, за сто километров от Нижнего. Что в интернате для слабослышащих ни одного ребенка, похожего на Петю никогда не было, и они не очень знают, что с ним делать, и как его учить. Что придется нанимать тьютора и снимать квартиру, потому что к жизни в интернате он еще точно не готов и не скоро будет. И уж тем более не смущает, что заявление в минобр пришлось писать пять раз, потому что оно четыре раза терялось (перестали терять, только когда Юлька им сообщила, что очередное заявление официально зарегистрировано). И Петя идет в школу. И учится. И ему там хорошо: у него там взрослые, которые готовят к жизни, и друзья, которые прибегают на переменках поздороваться.

Год пролетел незаметно. Осенью Петя идет во второй класс. Фильм о том, как Петя привыкал к школе, а школа привыкала к нему, мы снимали в сентябре, и уже тогда в самом начале было видно, что все это не зря, что ребенок развивается и растет во всех смыслах, и что вместе с ним растут учителя. Юлькина мечта - создать на базе интерната школу для таких детей, как Петя. Это только кажется, что их очень мало. На самом деле много. А вот родителей, которые верят в то, что что-то можно изменить, гораздо меньше. Но, кажется, Юлька знает, что с этим делать.