По-разному видят художники мир, каждый по-своему изображает увиденное, передавая многоцветье природы, необычные характеры. А иногда мечтают выразить даже нечто отвлеченное: жизнь человеческого духа. Павел Дмитриевич Корин стремился «отразить непокорный, гордый дух нашего народа». И писал пейзажи родного Палеха, портреты людей безвестных и знаменитых, не уставая искать в их судьбах, проявления «духа народного».
Среди этих произведений особое место занимает «Портрет маршала Г. К. Жукова». Причем даже создание полотна – событие поучительное.
 |
| П. Корин. «Портрет маршала Г. К. Жукова». Масло. 1945. |
Началось оно в годы Великой Отечественной войны, когда Корин написал триптих «Александр Невский», достойный занять место в музее. Но сила воздействия образа, созданного мастером, оказалась такова, что репродукции «Александра Невского» украшали фронтовые землянки, солдатские газеты. Огромная копия «Александра», сделанная группой бойцов, штурмовавших древний Новгород, была установлена у его въезда. Шли на запад солдаты, и звал их на бой за свободу легендарный русский полководец. Так, искусство, выражая «дух народный», воевало. И вот год 1945–й. Советский флаг над рейхстагом. В июне «Правда» напечатала фотографию наших военачальников. Корин вырезал ее и часто рассматривал: появилась мысль написать групповой портрет-картину «Комитет обороны». По опыту художник знал, что замысел воплощается только в работе с натуры. Значит, время приниматься за этюды. В газетах, журналах, по радио часто рассказывалось о маршале Жукове. 12 июня ему вручили третью Золотую Звезду Героя Советского Союза, 24–го он принимал Парад Победы на Красной площади.
Может быть, Корин вспоминал рассказы о штурме Зееловских высот – линии фашистской обороны на подступах к Берлину. Здесь наше командование во главе с Жуковым применило удивительную тактику: гитлеровцы знали, что советские войска обычно начинают артподготовку рано утром, потому что пехоте и танкам удобнее наступать при дневном свете. И вдруг темноту ночи разрубил свет мощных прожекторов. Ослепленные фашисты растерялись, а нашим танкам и пехоте объекты атаки стали хорошо видны. Враг был разбит, советские войска понесли минимальные потери. О хитроумном маневре Жукова говорили немало. Художник раздумывал и над необычностью судьбы полководца, прошедшего путь от ученика в скорняцкой мастерской до прославленного маршала. Вероятно, были и другие мысли и раздумья, но вывод напрашивался такой: первый этюд к картине писать с Георгия Константиновича.
Осенью 1945 года маршал и художник встретились в Москве. «Двух-трех сеансов вам, вероятно, хватит?» – спросил Жуков. «Нужно не меньше пятнадцати, а то и двадцати по полтора часа. Я отношусь к своему делу очень серьезно, так же как вы к своему».
В Москве Жуков позировать не мог – неотложные дела требовали его присутствия в Берлинской группировке войск. Но гражданские лица в Германию пока не допускались, и маршал Приказал одеть художника в мундир капитана. Утром 16 октября Корин вылетел в Берлин. А через день в письме сообщал: «Завтра в 12 часов первый сеанс». Последний состоялся уже зимой, в декабре.
С первых же набросков автор упорно искал композицию портрета. Примечателен рисунок, сделанный 19 октября: Жуков сидит, откровенно позируя. В последующих рисунках Корин акцентировал те движения фигуры, что лишают ее вынужденной при позировании расслабленности.
Времени, отведенного для работы в импровизированной мастерской, не хватало. Художник рисовал маршала всюду, где мог встретить. Однажды адъютант Георгия Константиновича дал Корину фотографию – Жуков и Рокоссовский принимают иностранную делегацию. С фотографией живописец пошел на торжественное заседание, посвященное годовщине Октября. Жуков сидел в президиуме. Самое время порисовать! Но блокнота в кармане не оказалось. И набросок был сделан на обороте фотографии...
Компонуя, автор учитывал и особенности колористического построения. Так, яркий парадный мундир, многочисленные ордена, медали требовали предельно локального фона, однако динамичного, способного противостоять пестроте цвета.
Для художника-портретиста важно не только рисовать модель, но изучать многое из того, что влияет на характер, образ мыслей портретируемого. И Корин, следуя натурной традиции, ходил по разрушенному Берлину, среди руин и остатков оборонительных сооружений, живо представлял себе недавние жесточайшие бои, читал на стенах и колоннах рейхстага многочисленные надписи, сделанные солдатами-победителями.
Положив последний мазок, Корин показал портрет Жукову. «Мне нравится. И лицо полевое. Спасибо».- «А что значит „полевое“?» – спросил художник. «Такое, какое бывает на поле битвы», – ответил маршал. Затем достал официальный бланк и написал в адрес председателя Комитета по делам искусств: «Мой портрет... я считаю, выполнен хорошо. Он правдиво отображает действительность».
Этюд к картине перерос рамки подготовительного материала. Портрет вошел в число шедевров советской портретной живописи. Но иногда можно слышать, что Корин увлекся парадной стороной маршальского облика, слишком много внимания уделил регалиям. Так ли это?
Художник мог бы написать героя и не в парадной форме, а в «рабочей», в будничной обстановке штабного кабинета. Но ясен авторский замысел- создать портрет парадный. Не потому ли знаки воинской доблести Корин пишет с таким вниманием? Они зримая биография боевой славы. На портрете ордена, медали вспыхивают всеми цветами радуги – это фейерверк, салют Победы! И контрастом к ним чеканное, монохромное в цвете лицо.
Если мы посмотрим на фотографию маршала, сделанную во время подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии, то увидим сжатые губы, нахмуренные брови человека, весь вид которого говорит о некотором нетерпеливом раздражении. В портрете же исключено все случайное. Вдумчиво и спокойно лицо военачальника. Тугие складки лица, поджатые уголки губ, разлеты бровей, высокий лоб – таков образ предельно собранный, энергичный, образ организатора, способного зажечь массы, увлечь за собой.
Смысл цветового решения портрета раскрывается шире в сопоставлении его с другими работами, близкими по тематике, и в первую очередь с триптихом «Александр Невский». В изображении легендарного героя интенсивно звучат красные и черно-синие тона, золото и серебро.
Корин не раз говорил, что искусством начал заниматься «не по призванию, а по рождению как наследственным прадедовским делом». Однако неверно думать, будто Павел Дмитриевич механически перенес приемы иконописи в современный портрет. Единственное, в чем автор безоговорочно следовал традиции, – в стремлении наполнить образ духовностью и величием. Даже в репродукции ощутима монументальность произведения, утверждаемая особым качеством художественного содержания – соединением большой гражданской мысли и совершенной пластической формы.
Обширно и многообразно портретное творчество П. Д. Корина. Его произведения, раскрывающие образ современника, пользуются широкой популярностью. Но, как говорил сам художник, полотно, посвященное маршалу Жукову, – единственный портрет, с которым ему не хотелось расставаться, который он с удовольствием оставил бы у себя.
Зная об отношении художника к портрету, о настроении, владевшем автором в период создания полотна, вдова замечательного мастера Прасковья Тихоновна Корина вспоминает:
— Портрет маршала Жукова – одна из лучших работ художника.
Здесь нет ни единого бесцветного, равнодушного мазка. Этим произведением подтверждаются слова Павла Дмитриевича Корина, которые слышали от него не раз: в картине художник должен знать действие каждого мазка, им положенного, отвечать за каждую линию, им проведенную, за каждый контур, за каждый силуэт – нужна воля их находить, их создавать. Еще главное – чтобы не было «кисти сонной».
Суть портрета Жукова не исчерпывается внешним сходством, хотя оно абсолютно. В произведении слышится гром войны и эхо Победы, в нем воплощена гордость за людей, свято веривших в торжество добра. Изображение конкретной личности стало портретом целой эпохи.
Свежие комментарии