Пили весь день, вечер, ночь. Пили профессионально - со знанием дела. Мало оказалось им трех литров полынной настойки. Забрались в бар баронессы. Среди изысканных напитков - Арманьяков и Бенедектинов притулилась початая бутылка водки «Столичной» – своя бляха-муха. Она-то и сломала Сандро.
По утру он проснулся из-за того, что маленькие, только что выпрыгнувшие из Ада чертенята встали лапками на грудь.
(Цитата). И гипнотизировали взглядом.- Кыш! – Завопил Сандро, и подумал. – Допился! Глюки посыпались. Но, позвольте, пили-то всего один день, кажется. Как будто бы помню. – Он поморщился. - Смутно, Сашок, смутно.
И тут же ни к селу, ни к городу вспомнилось, как он звякнул как-то утром на заре перестройки Грицу и тот сказал, что спит. И добавил: - А чего ещё делать? Магазины-то с двух.
Свирепую борьбу за трезвый образ жизни Григорий Паперный благополучно проспал, приноровившись кемарить до часа Волка, что являлся страждущему народу на фасаде театра Кукол Образцова ровно в 14-00, по ночам Гриша, выкушав полкило водки, яростно работал, испытывая необычайный прилив вдохновения. На происки старых дураков, всё крепче закручивающих проржавевшие гайки социализма, он отвечал: - «Накось, выкуси. Мою душу, как воду, не сожмёшь в кулаке».
А, кстати, где Гриша? Где старый соратник по партии Жбанщиков, самой многочисленной в Советском Союзе? Куда подевался партайгенносе?
Во рту ночевал эскадрон гусар летучих. Или – летучий. Какая, черт, разница? Холодненького бы пивка сейчас… И куда это всё же провалился Гриня?
- Гриц, ау?
- У… У… У… - Откликнулось эхо из Зазеркалья. Чертенята цверги суетились у его ног и жалобно скулили.
- Не могу я вас вывести, ребята. Ключа нет, потом домой не попадём. Вот, что, давайте на балконе погуляйте. Тебе Моня, - он обратился к Сисси, - разрешаю лично обоссать все горшки эпохи Мин. А в кадку с камелией можешь даже наложить кучу.
Выпустив многострадальных зверушек в сад, он налил себе полную ванную благоухающей каким-то Аниным гелем, воды. Пошарил в её же холодильнике и обнаружил целую дивизию бутылок шампанского, прибывших, не сомневайтесь, из самой французской провинции Шампань. Икру севрюжью из Ирана. Непатриотичная всё же девушка! Ага, попалась, всё же патриотичная, вот они - крабы сахалинские, собственной персоной.
Сандро немного сумяшиси вывернул целую банку крабов на тарелку, такую же, как и всё вокруг - дорогую и совершенную. Производства какой-то мануфактуры Восемнадцатого века. Намазал кучу круасанов, вот только круасаны выбивались из всеобщего окружающего совершенства – они были слегка черствы, маслом и икрой. Вытащил из стеклянной витрины резной столетний кубок, и поставив всё это роскошество на край ванны, плюхнулся в воду. Пахло хвойным лесом, какими-то колдовским травами, и ведьминскими цветами. И кружилась голова. А не надо было вчера мешать благородное Чинзано с пошлой водярой. Он отпил полбокала пенящегося вина, посмаковал крабов, и обнаружив блестящую металлическую кнопку на стене, нажал на неё. В ванной комнате зазвучала неизвестная ему, но умиротворяющая музыка.
- Вот так живут, оказывается, продажные шлюхи! Чуть-чуть смазливости, чуть-чуть хитрючести, и узенькая дырочка в придачу. Пешка, раздвинь ножки, хоп и ты в дамках. И вот ты – баронесса.
Но всё было не так просто.
Аня продажной шлюхой не была никогда. Никогда не заклинивалась на собственном эгоизме. Она слишком любила жизнь – животных, растения, танцы, музыку, поэзию, живопись. Сколько раз они вместе ходили в разные музеи. В театр Станиславского на балеты – «Щелкунчик», «Жизель». В Большой им было не попасть – билеты только на валюту. И в Зоопарк! А на Птичий рынок? Сколько через её руки прошло несчастных, выброшенных на улицу щенков. Сколько подобрано и устроено котят? Она искренне любила возиться с этими маленькими нежными существами. А продажные шлюхи не любят, и мне это известно лучше, чем всем остальным.
И вспомнил свое недолгое женатство и ту подлую тварь. Мысль о давно забытой жене Марине была неприятна. Как он мог тогда так вляпаться? Как он не понял, что лживость составляют основу её характера? Но это отдельная песня. По привычке, выработанной многолетней практикой, он выкинул из головы свою чудовищную ошибку – Мариночку Голубцову. Бездушную куклу. Коломбину.
Но она его никогда не забудет.
Повалялся в ванной ещё с полчасика - после принятой таблетки аспирина прояснилась и перестала болеть голова. Откушав крабов и икры, выпив шипучего шампанского, он пришел в благодушнейшее состояние.
Вылез из массажной, взрывающейся мириадами пузырьков джакузи, совсем уже человеком. В бельевом шкафу, как и вся мебель в спальне, украшенному перламутром и резьбой, он обнаружил стопку безукоризненно-белых махровых полотенец, и обернул одно вокруг талии.
- Замок ледяной королевы, - вдруг сообразил Сандро, глядя на сверкающую красками полярного рассвета люстру,- где есть абсолютно всё для счастья. Всё! Кроме самого счастья.
Да, каким-то безнадёжным одиночеством несло от этого совершенного дома.
Вдруг он почувствовал, что в этом жилище он не один. Собачки с радостным лаем скатились с антресолей и понеслись к входной двери.
Сандро, прячась за колонну, поддерживающую эти антресоли, посмотрел вниз.
Его мечта, его неутолённая любовь, его Голубка стояла в дверях. Она нагнулась и, подхватив на руки собачку, чмокнула её в лобик. Этот жест примирил Сандро с Аней.
Он быстро сорвал с себя полотенце и бросился ласточкой в кровать.
Его загорелое, по юношески подтянутое тело, ждало любимую среди мефистофельско-алых атласных простыней.
И вот он услышал легкий скрип ступеней. Она поднималась наверх. Ещё мгновение и Аня войдёт в спальню. Но она не вошла, она прошествовала в ванную.
Там, сбросив с себя костюм, она с удивлением провела пальцем по запотевшему зеркалу. Казалось, что здесь только что кто-то принимал ванну. Оглянувшись, она увидела, как тонкая струйка горячей воды стекала в чашу джакузи.
- Как я могла забыть закрыть кран? – Подумала Аня. – Странно, очень странно. А может, это Гришка мылся? Конечно он. Вон стоят ее деликатесы и полбутылки шампанского. Обнаглел. Хотя … Не разоримся!
Она закрутила воду и, быстро сняв бельё, встала в душевую кабинку.
Щедрая пена с любимыми запахами ирисов и пачулей смыла с неё пыль африканского континента. Да, после этой поездки её жизнь изменится. Станет ли она лучше, осмысленней, наполнится ответственностью, или ей так и не удастся приручить это дикое существо, которое за семь лет своей жизни знало только злобу и обиды. И сколько потребуется терпения и… любви? Любви к дочери существа, лишившего её, Аню, материнства.
Выйдя из-под душа, она не стала собирать своё бельё, потом, потом!, сейчас спать – она не спала сутки, столько выпало волнений. Эта смуглая обезьянка измотала всем нервы. Даже пассажиры в самолёте просили увести её куда нибудь! Она дралась, плевалась, визжала. Пришлось связать ей ноги и руки. Дикий, дикий зверёк! Вон и на плече синяк от укуса её зубок.
Ребёнок не виноват, что её отец сумасшедший садист!
Войдя в спальню, Аня застыла на пороге, буквально парализованная открывшимся ей зрелищем. В её постели лежал тот, о котором она мечтала столько лет своего одиночества. Она сожалела о своём глупом импульсивном порыве в день свадьбы, когда она, обиженная его недоверием, выскочила из машины. Визг тормозов и … темнота.
Сколько же лет прошло? Страшно подумать – 13!
И вот он здесь. Каким-то чудесным, необъяснимым образом он оказался в её кровати. Эта внезапная встреча так потрясла её, что Анюта впала в ступор.
Он заговорил весёлым, немного ироничным тоном, что так нравился ей в нем - словно он не принимает весь этот мир серьез. Словно его живая душа протестует против окаменелости «взрослого» мира.
- Ну что, соскучилась, любимая? – Сказал он и, раскинув руки, добавил, – Лети ко мне, Голубка.
Но она не сдвинулась с места. И тогда Сандро соскочил на пол, пересек небольшую спальню и, ничуть не смущаясь собственной наготы, схватив Аню на руки, бросился со своей драгоценной добычей в кровать.
И всё было как тогда на дедушкиной даче. Её тело, несколько лет не знавшее мужской ласки, после смерти мужа оно стало нечувствительно и к самым изощренным ласкам и к бессмысленной, только ради секса, возне, это холодное тело под нежными руками и губами Сандро зазвучало волшебной флейтой. Ритм нарастал и, наконец, они вместе выдохнули:
- Любимый…
- Голубка…
Автор Яна Асадова
Свежие комментарии