Триумфально прошел в кинотеатре Уран фильм «Три мушкетёра», и дети стали играть в героев Дюма. Плотного Валерку Платанова, тринадцатилетнего битюга, безнадёжно влюблённого в Анюту с ясельного возраста, назначили Портосом, тощего Мишку Арулина – Арамисом, а самого старшего в их компании паренька, ему было почти четырнадцать, с вечной ненавистной скрипочкой под мышкой, Лёву - благородным Атосом.
А их королеву Аньку, думаете, избрали Анной Австрийской?
Нет, бери выше – самой коварной и обольстительной Миледи. Хотя её внешность совершенно не соответствовала блондинистой французской актрисе, игравшей во французском фильме злодейку. Темноволосая Аня была, как говориться, внешне совсем не типаж Миледи, но смелостью и бесшабашностью она превосходила сию греховную даму многократно.
Ирму Щукину, подружку Ани, не ставя её в известность; она всё лето проторчала на госдаче отца; провозгласили служанкой Миледи - очаровашкой Кет.
Зловещим Кардиналом, сам о том не подозревая, стал старик Храпов. А гвардейцев Кардинала было вокруг навалом - во всех враждебных дворах окрестных переулков. Стычки и дуэли происходили постоянно, но ребята из окрестных домов почему-то тоже считали себя мушкетёрами.
Однажды, когда мальчишки курили на незапирающемся чердаке дома № 12, при этом благородный Атос Лёва, родичи которого просто обезумели бы застав его за этим занятием, ещё и пересказывал им недавно прочитанный роман «Граф Монте-Кристо», произошла революция.
Аня, чувствуя с утра какое-то томление в душе, и ненавидя запах сигаретного дыма, встала и сердито сказала.
- Лёва, брось сигарету, не насилуй себя в угоду нам, ты же не любишь курить!
Атос поперхнулся дымом.
- А ты – Мишка, думаешь, что стал взрослым, обслюнявив папиросу? Вон её изо рта!
Арамис с облегчением растёр каблуком противную соску для мужественных мужчин.
- Валер, папахен узнает, ведь выдерет тебя, как сидорову козу.
Портос - последний оплот вольницы, продолжал независимо курить. Он был сильный мальчик – плотный, хорошо упитанный. Его отец, работавший мясником в Гастрономе в Козловском переулке, и приносивший домой нехилые сумки с продуктами, был мужик крутой. Мать – тетя Варя была фанатом чистоты. Она с утра до вечера мыла и стирала, их балкон был постоянно увешен бельём, и гладила, гладила, гладила – вечно в комнате воняло утюгом и чистым бельем. И единственного своего сына с детства перекармливала.
- Ну, как хочешь, - сказала Анька, вставая, - но с мерзким курякой я целоваться не буду.
Это был сильный ход интриганки. Никто из мальчишек ещё с девочкой не целовался, хотя в их тринадцать лет теоретически представляли всё, что происходит между мужчиной и женщиной.
- Брешешь, не поцелуешь. – Отозвался Портос, заливаясь малиновым сиропом.
- Как хочешь, можешь не верить… - Донеслось равнодушное уже от выхода с чердака.
Валерка, единственный из ребят, кто успел испытать кайф от сигареты, с трудом и скрепя душой, бросил окурок вниз из чердачного окна. И как большой преданный пёс потрусил следом за Аней.
Она стояла на лестнице, возле двери в квартиру № 51 и разговаривала с мальчиком – тонким и изящным, как паж в «Золушке». С кудрявыми тёмно-каштановыми волосами. В оранжевой футболке с иностранной надписью на груди и, о венец мечтаний!, американских джинсах. Из комнаты доносился шум Роллинг Стоун.
Валерка на фоне красивого мальчика почувствовал себя крестьянином с мощными лапами, и как-то сразу стал заметин его дефект – почти горбун, одно плечо вздымалось намного выше другого – запущенный детский сколиоз. Но силища в Валерке для его лет была не мерянная и он, заревновав Аню совсем по-взрослому своим юным влюблённым сердечком, поклялся отколотить неизвестного мальчика. Потому что тонко душевно организованный Валерка, между прочим великолепный в будущем скульптор, а не каменотёс, как можно было подумать, глядя на его медвежьи лапищи; он занимался в студии Дома пионеров и подавал реальные надежды; сразу же почувствовал в темноглазом мальчишке соперника. По тому, как Аня глядела на него, по тому, как он сам глядел на Аню.
Мальчишки спустились по лестнице с чердака следом за Валеркой, тоже сразу же просекли ситуацию, как завороженно смотрит на мальчика их Миледи, и этот красноречивый ответный взгляд.
Это был миг свершившейся судьбы – любовь вспыхнула в их сердцах и навсегда.
…Ха-ха-ха, хо-хо-хо! – Заливается сейчас обыватель. И в этом он не прав.
Мушкетёры молча встали возле Портоса с грозным видом – «Один за всех, и все – на одного!»
Но тут Лёва нарушил – для одних очарование, для других грозное молчание.
- Это – Роллинги у тебя?
Мальчик с трудом оторвал взгляд от девочки и посмотрел на ребят, словно только что их увидел.
- Да. Хотите послушать?
Ребята хотели, но предать просто так Валерку тоже не могли, и они уставились на него умоляющими глазами. Валерка понял, что если он поведёт себя сейчас недостойно, не позволит ребятам зайти послушать запрещённую музыку, они, конечно, подчиняться ему, но навсегда затаят в душе легкое презрение к его слабости.
- Какой вопрос. – Согласился Валера, к немалому облечению ребят. – А что скажут черепа, если мы всей кодлой завалимся?
Он просто мечтал, чтобы мальчик сейчас смутился, пошел на попятный. Но тот быстро ответил.
- Дома никого нет. Тетка только в семь часов припрётся.
Квартира русской интеллигентной семьи, три комнаты – в одной неизменная «хельга», швейная ножная машинка «зингер», круглый стол с плюшевой скатертью, четыре громоздких стула. И на стене висит совершенно удивительная картина – огромная, два с половиной на полтора метра. Под тяжелым стеклом, в малиновой бархатной раме с окантовкой золочеными деревянными шариками, на толстой фанере был вышит трубящий олень, а вокруг охра, гранат и пурпур листопадных лесов, темная зелень хвои, а небеса были вышиты лимонно-желтым шёлком.
Аня не верила своим глазам и оглянулась на мальчика.
- Он не нарисованный?
- Это очень редкая картина – китайская, вышивка шелком по толстой фанере. Представь, как трудно прокалывать иглой эту фанеру. Дед говорит, что одна вышивальщица делала её десять лет, своими нежными пальчиками тыкая и тыкая иглы в дерево. С китайским трудолюбием покрывала всю поверхность стежками – все эти яркие осенние леса, ручей… в котором стоит олень, небеса.
- Даже яйца вышила, не забыла… - Брякнул при даме некультурный Арамис - Мишка Арулин.
- Красивая картина, - тихо сказала Аня, – наверное, это большое счастье иметь такую вещь, каждый день любоваться ею.
- Да? – Удивился мальчик, который впервые внимательно рассмотрел картину. Фигня какая-то! Он и распинался-то о ней, только чтобы заинтересовать девочку.
- Меня зовут – Анна! – Светским, дамским, надменным тоном представилась девочка, одетая во что-то ситцевое, линялое и с коленкой, замазанной зелёнкой.
- А меня – Саша.
- Валерий, Лёвка, Мишка.
В соседней комнате на повышенных тонах заревел камнепад, и соседи яростно застучали в стену. Раздался звонок в дверь. Сашка вышел в прихожую и вернулся красный.
- К сожалению, придётся выключить, - смущенно сказал мальчик, – у соседей больной ребёнок не может спать.
- Суду всё ясно! – С ехидной улыбкой поднялся Портос. – Спасибо за удовольствие.
- Но у них, правда, больной ребёнок… - Сандро умоляюще взглянул на Аню. - А знаете, кто наш сосед?
- Отец больного ребёночка. - Ерническим тоном произнёс Арамис.
- Которому мы мешаем делать баиньки… - Просюсюкал Атос.
- Наш сосед – знаменитый футболист Глеб Бурмистров!
- Да иди ты! – В один голос воскликнули мушкетёры. – Наш любимый!
- Наш…
- Наш…
- Наш…
- Выходить по одному и на цирлах. - Скомандовала Аня.
Ребята двинулись к выходу, но на пороге Валерка замер. Аня осталась сидеть в кресле.
- А ты? – В его душе снова поднялся черный смерч ревности.
- А я не меломанка! – Ответила Аня. – Я эти обезьяньи вопли слушать не хотела. Я хочу библиотеку рассмотреть… Можно?
- Конечно, - радостно сказал мальчик, понимая, что так сильно влекущая его девочка хочет остаться с ним, – смотри сколько хочешь.
Мушкетёры покинули поле боя, понуро опустив головы. Коварная Миледи избрала другого. Валеркин авторитет предводителя трещал по всем швам.
- Не переживай! – Сказал Мишка, едва они спустились во двор. – Мы ему смазливую рожу набьём. Узнает, как уводить у нас девчонок!
- Да она сама… сама захотела остаться у него! – С обидой, чуть ли не со слезой в голосе, отозвался подросток, которому только что разбили сердце.
- Подумаешь, подстережем и отколошматим! Подумаешь – фон барон! Китайский шёлк, Роллинг стоун…
- Но библиотека у них классная – Майн Рид, Джек Лондон, Стивенсон, Конан Дойл. Я бы запустил ручонки в закрома… - Мечтательно сказал Лёвка, но на него грозно шикнули, и бунт на корабле был быстро подавлен, хотя и Валерка и Мишка тоже любили читать. Такая вот собралась у них читающая компания. И от Жюля Верна никто бы не отказался. А от Беляева? А от Ефремова? Ни в жисть!
У всех потекли слюнки. Получалось, что с мальчиком нужно дружить, но непримиримый Валерка выдвинул ультиматум.
– Если вы такие подлые и продажные шкуры, то я вам больше не друг.
Развернулся. Ушел.
- Чего он злиться? – Поинтересовался Левка. – Анька, конечно красивая, но Ирма не хуже, только глупее.
- Тебе не понять тонкой Валерьяновой души, козе ясно. – Высказался Арамис-Арулин.
Драка произошла неделей позже на спортивной площадке. Мальчишки окружили Сашку и стали тыкать в бока кулаками.
- Трое на одного? Трусы! – Усмехнулся он.
- Отойдите и не вмешивайтесь! – Распорядился Валерка, знающий за собой богатырскую силищу и не сомневающийся, что этот хлюпик скоро будет, размазывая кровь и сопли по лицу, умолять о пощаде.
Но он ошибался.
И покатилась драка медведя с тигром. Вовка был силён массой, но неповоротлив, а мальчик был легок и гибок. И не было победы в этом рыцарском турнире, в битве двух юных оленей за внимание прекрасной самки-оленихи – была ничья. Под носом у Валерки побежал кровавый ручеёк, под глазом Сашки налился и расцвёл полноценным синюшным цветом фингал.
- Брейк! – Сказала появившаяся на площадке Аня. Она, не взглянув на Валеркины раны, подошла к Саше и, погладив пальцами доблестный синяк, взяла его за руку и увела с площадки.
Ребята стояли, потрясённые её вероломством.
- Может и ей наподдать?
- Поздно! – Валера высморкался кровью в траву. – Она выбрала его…
Автор Яна Асадова
Свежие комментарии